Керченский городской суд под председательством Т. А. Мельник приговорил его за причинение потерпевшему умышленного тяжкого телесного повреждения и злостное хулиганство к трем годам и одному месяцу лишения свободы.

Не обмолвись Настя о неуступчивости бывшего супруга и не воспылай Дмитрий желанием проучить его, то все обошлось бы без кровавого инцидента. Вот так порой, на первый взгляд, неосторожно оброненная фраза, как детонатор, провоцирует людей вспыльчивых, амбициозных, с агрессивными наклонностями к опасным действиям, и в итоге – наказание.

Битвой по… лицу

– Как хорошо, Павел, что я тебя здесь застала,– увидев в сарае рядом с мужем Леонидом во дворе одного из домов по улице Юннатов сорокатрехлетнего Ольховика, обратилась к нему керчанка Оксана.

– Что тебе еще надо? Зачем я тебе потребовался? – спросил, пребывая «под мухой» Павел, имеющий полтавскую прописку, но проживающий с сожительницей в Керчи.

– Еще и спрашиваешь, – воз мутилась женщина. – Пора долг отдавать. Ты ведь обещал, уже все сроки прошли. Самой деньги позарез нужны, а за тобою по частям уже четыреста гривен набежало. Такие деньги на дороге не валяются.

– Ничего я не знаю, – хмуро взглянул на нее Ольховик. – Разбирайся по этому поводу с моей Виолеттой.

– С какой стати? – возразила Оксана. – Деньги у меня, ты одалживал, а не она. Ты их и возвращай. Наверное, знаешь, что долг платежом красен.                                          Женщина передала ключ от машины мужу и вышла во двор. Она, наверняка, не один раз пожалела о том, что связалась с Ольховиком, проявив жалость не столько к Павлу, сколько к двум несовершеннолетним детям, проживавшим в семье Павла и Виолетты. Дело в том, что чета Ольховика нигде не работала и поэтому испытывала острый дефицит в денежных средствах. Павел несколько раз обращался за помощью к соседке Оксане, и она не отказывала, веря ему на слово и полагая, что еще не потерял совесть и все-таки возвратит долг. Тем не менее время шло, а с ним и угасала надежда, что долг будет возвращен. Более того, Павел, жалуясь на безденежье, не прочь был «заложить за воротник». Именно в такой неподходящий момент женщина и предъявила ему претензии. Когда она вышла из сарая, то Ольховик подался за нею.

– Давай поговорим, – предложил он.

– Не о чем мне с тобой говорить, – ответила Оксана. – Погаси долг, вот и весь разговор.

– Ты насчет долга меньше языком трепись, – угрожающе произнес Павел.                                          – Так ведь обещал не подвести, возвратить, – напомнила она. – Слово держать не можешь.

– Кончай молоть языком, иначе я его отрежу, – и в подтверждение намерений ударил ее ладонью по шее. – Ты баба, и я с тобой драться не буду, а изуродую, будут тобою, как Бабой Ягою, детишек пугать.

Он сунул руку в левый карман куртки и достал из него узкий предмет. Оксане показалось, что это сигарета. Затем схватил ее левой рукой за костюм, а правой несколько раз полосонул лезвием бритвы по лицу. Острая боль пронзила сознание женщины. Она вскрикнула, а он повалил ее на землю. Озверевший от вида крови Павел схватил свою жертву за голову, норовя окунуть ее израненное лицо в грязную лужу.

– Я убью тебя, и тогда никаких проблем с долгами! – кричал он, оседлав беспомощную женщину, изрыгая оскорблениями. В пылу гнева, подогретого «градусами», возможно, и осуществил бы свой страшный замысел, но, на счастье Оксаны, во двор в этот момент из подъезда вышла соседка Валентина. Она услышала крик, увидела эту жестокую сцену и поспешила на помощь.

– Прекрати безобразие! Оставь ее в покое! – потребовала отважная девушка. Схватила Павла за куртку и потащила от истекающей кровью женщины. Видимо, осознав, что натворил, Ольховик немного остыл. Сложил опасную бритву и быстро ретировался с места преступления.