– Это вздор! – обтирая лицо, хрипло произнёс Барт. – Тамплиеров давно уже нет.

– Куда идут эти безумцы? – обратив внимание на столпотворение горожан в конце улицы, спросил Веласкес.

– Почём мне знать?! – угрюмо вскинув бровь и обернувшись, ответил пират. – Хм, их там собиралась целая свора, – почёсывая волосатую грудь, заметил он.

– Предлагаю прогуляться и посмотреть, – предложил Веласкес.

–Идея что надо. Может, в толпе сопру кошелёк. А то я уже жрать хочу, как чёртов кракен, – обтирая руки об рубаху, хрипло добавил пират.

Поднявшись по улице и слившись с шумной толпой, пират и конкистадор стали продвигаться к городской площади. В центре, неподалёку от театрального помоста, собирались люди. Протиснувшись сквозь толпу, Барт и Веласкес увидели вдали две колоритные фигуры, что, по всей видимости, и были причиной создавшейся давки. Толпу собрали темнокожий мускулистый мужчина и лысый парень, похожий на монаха, в коротких штанах и причудливом жёлтом халате с трепещущими на ветру широкими рукавами. На запястьях великана звонко бряцали металлические кандалы с перерубленной цепью. Оголённый торс гиганта был покрыт длинными и широкими шрамами. Многие из этих заживших борозд когда-то были глубокими ранами. Взгляд темнокожего пристально и недоверчиво скользил по толпе и мгновенно реагировал на каждый смех, крик или аплодисменты. Лысый же, напротив, был расслаблен и добродушен, и, по всей видимости, именно он и привлекал внимание публики.

Прислушавшись, Веласкес понял, что мужчина ведёт обыкновенную проповедь… Удивительно, но его негромкие, непринуждённые рассказы вызывали у публики неподдельный интерес.

Всякие упоминания о религии в городе были под запретом, а распространение знаний преследовалось и нещадно каралось по закону. На территории империи был провозглашён атеизм, хотя народ в большинстве был несогласен с политикой власти. Оттого устроенное этими двоими представление создало в обществе острый резонанс. Внимать подобному беспрецедентному преступлению закон никак не запрещал, и люди охотно просвещались.

Слухи о вопиющем злодеянии мгновенно донеслись до коменданта, и на площадь потянулись солдаты. Расталкивая горожан в стороны, орудуя деревянными палками, стражники ринулись к зачинщикам собрания.

– А ведь эти ребята определённо «наши», – склонившись над ухом Барта, сказал Веласкес.

– Похоже на то, – почёсывая спутанную бороду, ответил пират. – И, по всей видимости, им сейчас отшибут их безмозглые головешки, – глядя на стражников, добавил он.

Тем временем солдаты прорвали кольцо толпы, обступившей проповедника и его темнокожего товарища, и, набросившись на них, стали осыпать градом ударов. Однако монах и гремящий кандалами гигант неожиданно дали такой отпор стражникам, что толпа ухнула. Темнокожий великан необычайно ловко для своей громоздкой комплекции уходил от ударов и со свистом стегал солдат короткой, но тяжёлой цепью. Стражники, сражённые ударами темнокожего, навзничь падали на мостовую под визг обезумевшей толпы.

Монах тоже не остался в стороне, его широкие рукава хлопали, словно крылья птицы, движения были отточены, а удары точны и молниеносны. Проповедник так же, как и его спутник, с лёгкостью уходил от ударов, жёстко отвечая нападавшим длинной крепкой палкой, туго обмотанной тонкой верёвкой.

– Разрази меня гром! Что вытворяют эти черти?! – хлопнув Веласкеса по плечу, вскрикнул Барт.

Толпа, вдохновлённая зрелищем, заметалась и загудела. В ненавистных стражников полетели палки и камни. Сердце конкистадора вдруг полыхнуло нестерпимым желанием вмешаться, помочь этим незнакомцам, столь героически бьющимся с целым взводом вооружённых солдат. Поправив шлем, он бросил на Барта решительный взгляд. Однако пират не разделил пылкость испанца.