Стул все-таки был отброшен, хоть и не по сценарию его фантазии. Тяжелые шаги в армейских ботинках по полу и треск захлопнутой двери. Так, об этом она подумает позже, сейчас главное собрать по крупицам веру людей в себя и восстановить прежний настрой.

В конце недели состоялось собрание ведущих специалистов центра, где Оксана категорично заявила о том, что Кошкаров крайне асоциальный субъект. Его необходимо перевести на индивидуальный формат работы, поскольку в группе он ведет себя недопустимо.

Глава 3

Сергей Яковлевич после такого заявления отвлекся от записей, которые делал в ходе собрания, и взглянул на Оксану поверх очков. Стаж его работы насчитывал более тридцати лет, о чем свидетельствовали седые волосы на голове и мудрый взгляд уставших глаз. За это время был пройден путь от санитара до главврача.

– Это сложный случай психической неуравновешенности. Он неоднократно был замечен в правонарушающих действиях. Он злостный возмутитель общественного порядка в стенах этого центра и не только. Из каких только злачных мест его ни вызволяли, когда он сбегал, о чем вам, разумеется, известно?

– Да, я тщательно изучила его дело.

– Осмелюсь заметить, что с таким неуправляемым пациентом лучше работать в группе. Так вы, в первую очередь, сможете обезопасить себя.

– Значит ли это, что вы мне отказываете?

– Отнюдь. Я лишь хочу предупредить, с чем вам предстоит столкнуться.

– Однажды он до смерти перепугал медсестру, которая неосмотрительно осталась с ним наедине в его палате, – вступила в разговор Надежда Борисовна, заведующая отделением. Эта сильная женщина вызывала у Оксаны чувство восхищения и глубокого уважения: не имея ни семьи, ни детей, она всю свою жизнь посвятила помощи больным людям. Но не смотря на постоянное пребывание в окружении страдающих, она выглядела человеком, на которого приятно смотреть: с равным достоинством носила как свое полное тело, так и пышное облако светлых волос. Ее водянисто-голубые глаза одинаково доброжелательно смотрели как на коллег, так и на пациентов.

– Когда на ее крики сбежались санитары, беднягу всю трясло в углу комнаты. Следов побоя или иного насилия на теле обнаружено не было. Одному богу известно, что он с ней сделал. Она и сама не сказала, просто написала заявление о переводе в другое отделение.

– Я планирую проводить терапию в своем кабинете, в котором есть кнопка экстренного вызова охраны. В случае хотя бы намека на опасные действия с его стороны я без промедления ею воспользуюсь.

Юрий Алексеевич, врач когнитивно-поведенческой терапии, также счел обязательным предупредить коллегу о возможных трудностях. Он был крупным мужчиной, и ножки стула под ним всегда скрипели от малейшего движения. Вот и сейчас под их аккомпанемент он облокотился на край стола, поправил на переносице очки в тонкой золотой оправе и заговорил тем самым поставленным профессиональным голосом врача, каким общается с пациентами:

– Вы молодая привлекательная женщина, Оксана. Мы несем ответственность как за пациентов, так и за сотрудников центра. Кто знает, что на уме у Кошкарова. Я бы не хотел подвергать вас безосновательному риску. Если вы считаете, что индивидуальный формат работы принесет больше пользы, согласитесь хотя бы на присутствие охраны.

– Тогда встреча перестанет носить персональный характер, – возразила Оксана. Настало время решительных действий. Она обратилась ко всем сразу: – Коллеги, я высоко ценю ваше искреннее беспокойство за меня, но спешу заверить: со мной все будет в порядке. В конце концов, он человек, а не дикий зверь, и подход к нему нужен человеческий.