Через пару дней позвонила мама и сказала, что Нелю разыскивает руководитель ее дипломной работы, просит связаться. Якобы в московской аспирантуре освободилось место и, если она пошевелится, то может на него претендовать, так как хорошие отзывы о ее работе в Казани достигли московских ушей. Понизив голос, почти шепотом сказала, что у дяди Пети дела неважные, он «заболел», Катиня плачет и пытается его найти «по больницам», пока же подбросила золовке племянницу Маришку, которую они с Петром удочерили. Неля почувствовала, как у нее на затылке зашевелились волосы, «решетка» себя показала, и насколько она жесткая еще не понятно. Неля четко поняла, что сидеть в дали от дома ей будет невмоготу, что обожаемой тетке-подружке-Катинечке нужна помощь и моральная поддержка, которую из другого города не окажешь. Придется постараться перевестись в московскую аспирантуру и искать там работу. Сейчас ее не отпустят, но через полгода она сможет быть в Москве, если повезет. Надежды на то, что Петра Григорьевича выпишут из «больнички», не было. После великой победы люди продолжали «болеть» и уезжать «по месту лечения».

Необходимые документы были собраны, характеристики подписаны и под комментарий «мы так и знали вас, москвичей», заверены печатями. Ей почему-то казалось, что в Москве, кроме всего прочего, она будет ближе к Виктору. Если бы не проблемы у дяди Пети, то она была бы почти счастлива. «Москва, Москва моя – ты первая красааавица…звезды алые заветного Кремляааа», помимо ее воли крутилась в голове пластинка с популярной песней к недавнему юбилею столицы. Нельзя было сказать, что ей не нравилось в Казани, но все, даже работа, казалось временной передышкой перед чем-то более важным.

Она, конечно, напросилась на чай к Маргарите, причем на дневной, а не на вечерний с ее очаровательным и милым мужем. Рассказала о предложении перевестись в аспирантуру родного института, тем более местный ученый совет не спешил утверждать ее тему. Но Маргарита, пристально взглянув, спросила, что еще ее тянет в столицу, кроме всем понятных бытовых причин. И Неля, слегка стесняясь, рассказала ей о Викторе, с облегчением, потому что посоветоваться ей было не с кем. Подруг настоящих пока не завела, мама и тетка не поймут. «Мама вообще не очень любит евреев, хоть графа национальность в наших паспортах и отменена, но предубеждения укоренились и живут.» «Живут-живут» – подтвердила Маргарита и спросила, вдруг перейдя на «ты»: «Ты фамилию мужа моего знаешь? Гальперин Михаил Яковлевич, прошу любить и жаловать. Ты поэтому со мной поделилась?» – «Что Вы, Маргарита Дмитриевна, я даже не задумывалась!» – «Это ваше поколение может быть перестанет искать пятый пункт в паспортах, а наше с Вашей матушкой, извольте. Бывает. Так что мой Вам совет – после окончания учебного года берите ноги в руки и чешите в Питер, объясняйтесь. Или сядьте у оконца на улице Горького и ждите, когда Магомед придет к горе. На Волге моря пока нет. Но это не все, да?», пришлось рассказать ей и о тревоге за дядю. Да и кто еще, как не жена бывшего ссыльного, мог бы понять Нелин страх и не осудить, а посочувствовать.

Дни полетели быстро, посыпались с отрывного календаря будто подхваченные ветерком. Вот уже на носу Новый год и пахучие абхазские мандарины, подвешенные на елку, картонные довоенные игрушки и припрятанные карамельки, и стеклянные бусы и даже несколько шариков среди зеленых пушистых веток. И нет карточек, а есть накопленные к празднику продукты, есть предвкушение знаменитых пирожков – отличительной черты женщин рода. Мама прислала посылку с московскими конфетами и антоновкой из папиного совхоза. На почте Неле выдали фанерный ящик с небольшими круглыми отверстиями по бокам, и волшебный, ни с чем несравнимый дух спелых яблок моментально заполнил весь полуподвал, шибанул в носы окружающих. Очередь завистливо вздохнула. Неля с трудом дотащила посылку за бечеву, кроша по дороге многочисленные сургучные печати. Дядя Паня отругал ее, что не перепоручила это дело ему, не такой уж он немощный. Неля снова жила у них, в общежитии как-то не прижилась и снова вернулась к тетке. Решено было до лета пожить у родных, а там, глядишь, проблема решится сама по себе, как раз и сынок обещал, что демобилизуют. Январь пролетел незаметно, в сессию напряжение у преподавателей уменьшилось, а у студентов возросло многократно. Неля много ассистировала на зачетах и экзаменах и наконец-то дошла до спортзала. Обнаружила там глухую стенку, обитую фанерой, которую можно было использовать для тенниса. В единственном на весь город спортивном магазине ракеток не оказалось, пришлось просить маму переслать с проводниками имеющуюся.