Василий Семёнович Смирнов, Нижний Новгород, Россия, 1991 год

Вам когда-нибудь было стыдно? Мне вот сейчас стыдно. Стыдно за то, что я даже самостоятельно не могу сходить в туалет. Стыдно, что держава, за которую я проливал кровь, перестала существовать. Вокруг всё меняется, и обстановка, мягко говоря, не радует. Даже город, где я прожил всю жизнь, сменил своё название. Забавно то, что так он назывался, когда я родился, и вернулся к этому названию, когда я умираю. Меня не смогли убить ни вражеские пули, ни осколки разорвавшихся снарядов, ни тяжёлые послевоенные годы, ни дыхание холодной войны. Меня убивает старость.

Нехватка медикаментов, персонала больницы, где я нахожусь, и полное безразличие к моей персоне не внушает надежды. Видимо, пришло время отправиться вслед за теми, кого я любил. Мой сын, пошедший по моим стопам и ставший военным, погиб в Афганистане. Моя жена, не выдержав этого, скончалась от горя. Я совершенно один, и от этого накатываются слёзы, но я держусь, ведь разведчики не плачут. Глубоко вздыхая, я закрываю глаза. Звуки происходящего вокруг медленно начинают затихать, я слышу лишь биение своего сердца.

У меня была поистине интересная жизнь. С уверенностью можно сказать, что прожил я её не зря и, несмотря на столь печальный конец, радует тот факт, что второй раз я этого не испытаю. Пора, Василий, этот мир тебя больше не держит. Звуки биения сердца затихают так же, как и всё остальное вокруг. Наступила абсолютная тишина.

Эхо в лесу поначалу запутывало, не давая ясно понять, откуда слышны крики и звуки выстрелов. Разобравшись, Ирма, Данил и Сергий побежали сквозь деревья к месту происходящего. Добравшись до места, перед ними предстала следующая картина: несколько разорванных человеческих тел валялись вокруг, а компанию им составлял труп огромного животного. Недалеко, прислонившись спиной к стволу дерева, сидел Василий Семёнович. Он был ещё жив. Ирма бросилась к нему.

– Вы в порядке? Что у вас тут случилось?

– Непредвиденные обстоятельства, – тяжело дыша, ответил Василий Семёнович.

– Вам нужно в город. Врач окажет Вам помощь, – беспокойно продолжала Ирма.

– Спокойно, девочка, до города я уже не дойду. Судьба определила место моей смерти, им станет этот лес.

– Не говорите так, Вы поправитесь.

– Не перебивай, – напрягся Василий Семёнович и закашлял. – Когда-то я и ты были заклятыми врагами, затем ты стала мне как дочь. Помни всё, чему я учил тебя, теперь я не смогу за тобой приглядывать.

– Да что Вы такое говорите, всё Вы ещё сможете.

Василий Семёнович прервал Ирму, коснувшись её руки.

– Я хочу, чтоб это принадлежало тебе, это хорошее оружие, курицу вон ту как лихо остановило, – Василий Семёнович мотнул головой в сторону останков напавшего животного, затем продолжил: – В моём столе ты найдёшь ещё один магазин с патронами, используй с умом, они здесь дороже, чем все сокровища мира.

– Да что Вы… Ребята, да не стойте, помогите же! – окрикнула Ирма парней.

– Девочка, я ещё раз повторяю, мне не помочь. Как думаешь, что ждёт меня дальше?

– Не знаю, – ответила Ирма.

– До прихода сюда мы тоже ничего не знали об этом месте, – попытался рассмеяться Василий Семёнович, но кашель перебил смех.

Ирма пыталась что-то сделать, пыталась как-то остановить кровь, которая лилась будто бы отовсюду, но ничего не выходило.

– Прекрати, – одёрнул её Василий Семёнович. – Я был рад с вами служить, бойцы, будьте хорошей командой.

Василий Семёнович сделал последний вздох и, уставившись в одну точку, замер. Глаза вдруг стали пустыми. Он умер.

– Василий Семёнович, Вы меня слышите? Василий Семёнович! – трясла его Ирма, не веря, что это конец.