Однажды бабуля придумала вот что: «У них на работе праздник, а у меня дома». И 8-го марта пригласила таких же неработающих подружек в гости. Набралось три с половиной человека: тетя Валя, тетя Надя, золовка Фаина и я.

Меня считали за половинку – по росту и возрасту. Не помню, по какой причине в тот день я с удовольствием прогуливала школу. С детства, отличаясь асоциальностью и презрением к формализму, я ненавидела процедуру официального поздравления в классе. Мальчики дарили девочкам, закупленные чьей-то мамой, одинаковые подарки, читали нелепые стихи, учительница торжественно-именинным голосом несла разный вздор, и все чувствовали себя участниками идиотской пьесы. 23-го февраля (День Советской Армии) всё повторялось, только теперь одаривали девочки. Однажды наша «классная», славная, толстая математичка, решила изменить обряд, предложила каждому преподнести, что захочется, но одариваемого выбрали не по желанию, а по жребию (чтобы не обидно было). Дома я спросила папу, что подарить однокласснику (мальчика «вытянула» хорошего, он мне нравился). Отец ответил, не задумываясь, мол, дарить надо самое ценное, что сама хотела бы получить. Подарила любимую книгу – роскошное издание арабских сказок. Одноклассницы и их родители, видимо, имели другое мнение, обошлись расческами, мелкими сувенирами. Короче, я выглядела полной дурой и парня засмущала (сразу зашептались о нашей симпатии). 8-го марта, помня мою неудачную попытку, мальчишки не выделывались – подарили всем зеркальца и прочий сувенирный хлам. На следующий год учительница от своей затеи очеловечивания формальности отказалась.

Тёти пришли нарядные, принесли к столу свои кулинарные шедевры и наливочку. Выпили, закусили, поздравили друг друга. Поздравляли интересно, не то, что в школе. Они были женщины, пережившие войну, а бабушка и раскулачивание. Поздравляли друг друга с тем, что выжили, сберегли и вырастили детей, вспоминали, плакали, смеялись, всего понемногу. Потом бабушка взяла гитару, заиграла, стали плясать. Запели частушки: «Ах, проклятая война, что наделала она! Позабрала мужиков, не досталось женихов!.. Кому Федя, кому Вася, кому Коля Голышов… кому чо, кому ни чо, кому хрен через плечо!». Валя и Надя выражения в частушках пропускали, заменяли, а Фаину, как известную матерщинницу, бабушка предупредила: «Смотри мне! Ребенок тут!». Файка терпела, как могла: «Оба-оба – зеленая ограда!», «Обана, да обана, вся деревня в елочку». Но где там! То и дело под бабушкино шиканье и общий хохот вырывалось: «Ох, елка стой и березка стой, первый раз вижу я мужика с мандой!». Запыхались, уселись за стол и завели свое, женское: «Что стоишь качаясь, тонкая рябина…». Смахнули слезинки вдовые подружки.

«Отчего такие песни невесёлые в праздник?» – раздалось от порога. Это дед пришел, с первыми весенними цветами, с подарком. Застолье изменилось. Сразу почувствовалось – мужчина рядом. Женщины преобразились, расцвели, защебетали. А он успевал за всеми ухаживать. Потом взял балалайку, кивнул жене: «Давай нашу!». И гитара подхватила перебором знакомую мелодию: «Степь да степь кругом…».

Дедушка проводил женщин. Две жили неподалеку, а Фаину посадил в автобус. Так закончился официальный праздник «8-е марта» для неорганизованных домохозяек.

Неправдоподобно большие снежинки планировали, искрились, переливались в оранжево – желтом свете фонарей, как блестки на шубе ватного Деда Мороза. Если смотреть на свет сквозь опушенные инеем ресницы, получалась радуга огней из игрушки «калейдоскоп». Мороз щипал щеки, студил ноги, гнал в тепло, а красота задерживала, и маме приходилось дергать мою руку в варежке. Если б не мама, я, конечно, плелась бы, любуясь кристальными чудесами, пока не занемеют от холода пальцы на руках и ногах, а дома расплачивалась за погляд жуткой ломотой в оттаивающих конечностях. Вечная история – красота требует жертв. Взять елочные игрушки. Какими красивыми они были в моем детстве! Но хрупкими! Задел еловую веточку – сказочный заснеженный домик «дзинь» об пол и на ме-е-еленькие кусочки, и слезы. Мама знает, как вдохнуть новую жизнь в порушенную красоту. Нужно завернуть осколки в плотную бумагу, растереть пустой молочной бутылкой и «оп-ля!» – блестки как из сугробов на улице, даже лучше. Теперь нужно вырезать из картона корону, оклеить ватой, сверху тоже намазать клеем и посыпать драгоценной стеклянной «пудрой». Сказочно! Как у принцессы, как у Снегурочки. Когда взрослых нет дома, можно надеть мамины туфли на каблуках, корону, бусы с елки и танцевать, петь перед зеркалом. Каблуки мешают и губнушки не хватает, но мама не красится, а туфли можно и скинуть.