После этого мы проговорили целый час. Потом я принесла бутылку красного и два пластиковых стаканчика, а он прихватил пару полотенец с пляжной стойки, в которые мы укутались как в пледы, и я влюбилась по уши. Лукас оказался старше меня на тринадцать лет, и если б родители были еще живы, то наверняка задумались бы. Мои друзья сначала посчитали такую разницу в возрасте необычной, но решили, что это так сексуально – богатый и пылкий американец. Однако меня в нем привлекло не это. Конечно, поначалу это сыграло свою роль, но каким-то непостижимым образом в его присутствии я чувствовала себя как за каменной стеной.

Полгода спустя Лукас сделал мне предложение, и даже не в виде вопроса. Он снова приехал в Марсель, а пока его не было, мы много ночей разговаривали по видеосвязи. Он был таким уравновешенным и приземленным – в отличие от меня. После колледжа я несколько лет путешествовала по миру, работая, к примеру, в баре у огромного бассейна. Я хотела путешествовать и быть свободной, все мое имущество умещалось в один чемодан и ручную кладь, я никогда не задерживалась нигде надолго, чтобы создать настоящие связи с людьми, и это становилось утомительным. Лукас был полной противоположностью: занимался хедж-фондами, инвестициями в недвижимость, ходил на званые ужины, и я была готова изменить свою жизнь.

Лукас взял отпуск на несколько недель, отчасти для того, чтобы провести время с родителями, купить им кондоминиум и отремонтировать дом. Он так и сделал, а я в это время расторгла свой контракт на курорте. Мы устроили скромную свадьбу на пляже с его семьей и несколькими моими друзьями с работы. Это было слишком хорошо, чтобы являться правдой. Мне следовало догадаться, что все происходящее чересчур похоже на сказку, так не бывает и обязательно случится беда.

Но вскоре после переезда в его страну, где мне нечем было заняться, одним вечером случилось нечто ужасное, и все изменилось. Я изменилась.

Я смотрю на улицу, и взгляд останавливается на воротах у въезда в квартал, где громоздятся друг на друга почтовые ящики, и гадаю, как докатилась до такой жизни. Кажется совершенно невероятным, что еще совсем недавно я могла просто выйти за дверь, завести машину, зайти в ресторан или магазин, сесть на самолет и в одиночестве улететь в другую страну, что я была свободна как ветер, а теперь не представляю себя в мире за пределами района.

– О господи!

Появившаяся откуда ни возьмись гостья возвращает меня к настоящему.

– Ой, прости, я не хотела тебя напугать!

Это та женщина из дома напротив. Не помню, как ее зовут, но, похоже, она постоянно приносит тарелки с выпечкой.

– Э-э-э… Ничего, я просто… Все в порядке, – запинаюсь я, машинально попятившись и озираясь через плечо, как будто мы занимаемся чем-то противозаконным.

Вот какой я стала. Дерганой. Напуганной.

– Прости, я не видела, как ты подошла, – говорю я, и это правда, хотя и трудно поверить.

Она вся такая сияющая, всегда в топах с блестками и гладкими волосами со стрижкой каре. Когда она болтает с другими соседями или выходит из машины, то вечно напевает что-то себе под нос или смеется. Наверное, она самый счастливый человек, которого я видела в жизни. Пытаюсь вспомнить ее имя. Вроде бы Кэролайн.

– Брауни Бетти, – улыбается она, протягивая мне тарелку.

– Бетти Брау… Мне казалось, тебя зовут К…

Я смущенно запинаюсь. Она так громко смеется, что я смотрю на манеж Эйвери – не проснулась ли дочь.

– Кора, да. Нет, я говорила о яблочном брауни «Бетти».

– Ой.

Я краснею и беру протянутую тарелку.

– Там коричневый сахар и сливочное масло, но ты такая худышка. Тебе не страшно, – хихикает она.