Съемки проходили в Ленинграде и Костроме. Есть фотография, где в бричке сидят Аня и Тема Михалковы, а рядом мой сын Тимофей и дочь Ольга. Никита снял их в маленьких эпизодах, а Оле даже повезло сняться в одной сцене с Мастроянни.

Там же моих Тиму и Олю крестили – в местном храме Воскресения на Дебрях. Крестного искали недолго.

– Давайте, Никиту Сергеевича попросим, – предложил настоятель храма отец Александр. – Никита Сергеевич, вы не против?

– Конечно, нет, о чем разговор – Коля мой близкий друг! – тут же согласился Михалков.

А я стал крёстным своей бывшей студентки Леночки Сафоновой. Мы все встали возле купели – окунают туда только младенцев, а взрослые стоят рядом, раздетые, прикрывшись простынкой, батюшка просто поливает их водой. И они, вслед за ним, произносят трижды:

– Отрекаюсь от тебя, Сатано, сочетаюсь Тебе Христе.

– Господи, прими новоизбранных рабов Твоих, – завершил обряд отец Александр.

Никита, когда все закончилось, тут же забрал Марчелло и Лену на съемки сцены объяснения в любви в сарае дома городского головы, которого играл Иннокентий Смоктуновский.

«Очи черные» получили приз в Каннах за главную мужскую роль, еще какие-то знаковые награды. Был международный успех, фильм продали в 120 стран. Но Никита был недоволен. Дело было в том, что финансировала проект найденная Аллой Гарруба итальянская миллионерша Сильвия д’Амико, ставшая продюсером. Перед началом съемок они с Михалковым договорились, что ему заплатят 100 тысяч долларов. Позже Никита выяснил, что по западным меркам это сущие копейки, столько получают начинающие режиссеры. Еще больше его раздосадовало то, что Сильвия, вложив 4 миллиона долларов, получила раз в двадцать больше и наотрез отказалась делиться процентами от прибыли. Мол, так не договаривались. Что и говорить, ушлый народ эти миллионерши. Было обидно, конечно. Разгневанный Михалков больше с ней не сотрудничал.

Позже, в 1992-м, Никита разругался и с Аллой. Она считала себя важной птицей. И могла сказать, например: «Никита! Нельзя так писать сценарий. Будешь делать так и вот этак…», дальше следовали прямые инструкции. Ведь это в России режиссер – царь и Бог, а на западе рулит тот, кто деньги на фильм нашел. Зная Никиту, могу только представить, как у него шерсть дыбом вставала от таких указаний. Он терпел-терпел, но в конце-концов рубанул:

– Как ты со мной разговариваешь? Пошла вон!

И выбросил ее из своей жизни, мгновенно забыв, что именно Алла нашла деньги на съемки трех его картин, в том числе и на «Ургу», познакомила с полезными людьми и вывела его карьеру на новый международный уровень. Но эти мысли пришли гораздо позже, когда я сам, по сути, оказался в том же положении, что и Алла. Тогда же я Никиту понял и не осудил.

К тому времени его дела и в России начали идти в гору. И произошло это, скажу без ложной скромности, не без моего участия. Например, в период безденежья созданная им студия «ТРИТЭ» выпустила книги «Российский архив», где были материалы, прежде хранившиеся в секретных архивах КГБ, к которым Михалков в 90-е нашел лазейку. Ясен перец: книги надо продать, заработать на них. Но как? Открыли пару ларьков – не хочет народ покупать!

– Надо выходить на правительство, – прикинул я. Пусть выкупят у тебя всю партию и подарят институтским библиотекам. В нашем институте, например, несколько экземпляров такой книжицы не помешали бы.

Моих связей проректора хватило, чтобы добиться приема министра высшего образования и у Витора Черномыдрина, бывшего тогда председателем правительства. Книги у Михалкова купили, правда, попали ли они в институты, не знаю.