– Он хотел убежать! – сказала она с вызовом. – Мы только задержали для вас!

– Спасибо, – ответил он саркастически. – А теперь все убирайтесь!.. Вот едет их консул. Сейчас начнется…

Всех как ветром сдуло, попятились, он слышал, как хлопают дверцы, взревывают моторы. Фотомодель тоже отступила, а Воробьев с брезгливостью наклонился к пострадавшему. Похоже, что этот мужик с залитым кровью лицом в самом деле непрост. Хоть погон и не носит, но как дрался, как дрался! Сперва изображал просто разъяренного хозяина шикарной тачки, но потом, когда пошли с монтировками, вдруг превратился в умелого коммандос. Если бы не шарахнули сзади монтажкой…

Краем глаза видел, как вдали остановилась роскошная машина, торопливо бросил в рацию насчет «Скорой помощи», вытащил из машины аптечку и принялся со славянской неспешностью, какой ее изображают карикатуристы на Западе, останавливать кровь из разбитой головы.

Сзади простучали каблучки. Он решил было, что вернулась фотомодель, но к нему подбежала сухощавая и длинноногая женщина, бледная и сухая, как вобла, с короткой стрижкой.

– Что случилось? – воскликнула она с сильным британским акцентом.

– Не волнуйтесь, – ответил он участливо, – я уже вызвал «Скорую помощь». Вот-вот прибудут. У нас все быстро, вы же знаете.

Она присела на корточки перед водителем. Под ним уже натекла изрядная лужа крови. Похоже, открытые переломы были не только в ключице. Воробьев дал ей нашатырь, она скривилась, сунула пострадавшему под нос:

– Питер, Питер!.. Ты меня слышишь?

Разбитые губы зашевелились, веки задергались, и тут у Воробьева перехватило дыхание. Правая глазница заполнена вязкой слизью пополам с кровью, ох эти острые каблучки манекенщиц, тут уж никакие хирурги не помогут, это не переломанные ребра…

– Хр… хр… – вырвалось из разбитого горла, затем Воробьев услышал слова, которые не понял, но женщина напряглась, взгляд метнулся к маленьким часикам на руке.

Воробьев предложил с готовностью:

– Если хотите, я могу отвезти в больницу на своей машине. Мы, знаете ли, всегда помогаем иностранцам. Дружба народов, знаете ли!

Сквозь сочувствующий тон прорывались ликующие нотки. Женщина взглянула остро:

– Конечно же, вы не записали номера бандитов?

– Что вы, – оскорбился он. – Для нас главное – человек! Как я мог терять драгоценные минуты, когда человек поскользнулся и упал, так сильно ударившись головой о машину, а потом и об асфальт!

Она несколько мгновений смотрела ему в глаза, он ответил таким же откровенным взглядом: скоро ваша власть, сволочи, кончится. Скоро всех вас без всякой жалости. Слишком долго верили в ваши лозунги о гуманизме. Здесь не Индия, где вы боговали сто лет.

Он смотрел, как она, полуотвернувшись, бросила несколько слов по сотовому, он понял, что называют числа и цифры, а женщина ухватила пострадавшего за руку:

– Питер, потерпи чуть!.. Сейчас будем на месте. Эй, помогите же втащить в машину.

Воробьев, пачкаясь в крови, подхватил избитого, начал заталкивать в машину. Женщина крикнула раздраженно:

– Не в эту, идиот!

Воробьев в самом деле ощутил себя идиотом, машина дипломата искорежена так, словно по ней лупили рельсами, лобовое стекло все-таки раскрошили, даже передние шины прокололи, черт бы их побрал… но вообще-то, если не для печати и рапорта, то молодцы.

Женщина поддерживала Питеру голову, Воробьев дотащил до ее машины, здоровый же мужик этот Питер, одни тугие мышцы, такой выживет с разбитой печенью и отбитыми почками, вот только целиться придется учиться левым глазом: привет из России!

Искалеченного уложили на заднее сиденье, женщина торопливо села за руль. Воробьев крикнул укоризненно: