– Потом, – уклончиво ответил Нестеров.

Хохел знал: «потом» у господ офицеров означает «никогда». Вздохнул и накарябал на заявке свою подпись, подумал немного и еще что-то дописал. Переминавшемуся на месте штабс-капитану предложил зайти через пару дней. Когда Хохел хотел, он умел работать быстро и выбивал из главка все необходимое.

Ровно через два дня снабженец вручил Нестерову небольшой сверток промасленной бумаги, небрежно перевязанный бечевкой. Обалдевший летчик не стал развязывать веревку, а просто разорвал бумагу. Там был новенький редуктор от авиадвигателя к французскому биплану «Ньюпорт».

– А где все остальное? Где аппарат? – потрясенно спросил Нестеров, заглядывая Хохелу через плечо в темные глубины склада, надеясь увидеть знакомые очертания летательного аппарата.

– Потом, – равнодушно ответил Хохел и занялся любимым делом: перелистыванием страниц книги учета имущества. Нестеров развернулся на каблуках и понуро ушел, бережно прижимая к груди редуктор.

Достоинств у Нестерова-летчика и Нестерова-офицера было множество. Но имелся у него, к сожалению, и один недостаток. Он был упрям. Тем более, до того как попасть в отряд, Нестеров служил в армии, где офицеры прапорщиков замечали только в пределах устава, а уж о том, чтобы проставляться, не было и речи. Даже если прапорщики играли важную роль в обеспечении всем необходимым для военной службы.

Летчик выбрал другой путь. Еще в гимназии и в юнкерском училище на уроках Закона Божьего он уяснил для себя, что у любого человека есть совесть. И, значит, чисто теоретически у Хохела она тоже должна быть. К ней он и решил воззвать. Тем более что бегать к командиру отряда с жалобами на Хохела – он считал ниже своего достоинства. Настоящий летчик не может жить без неба, и отступиться от своего желания получить аэроплан пилот Нестеров никак не мог.

Ежедневно с утра Нестеров приходил на склад и интересовался у Хохела: не доставили еще аэроплан? Получив отрицательный ответ, пилот выходил наружу. Напротив входа он ставил прихваченный с собой складной стульчик, садился на него, расстилал на земле клеенку, доставал из сумки редуктор, из специального чехла вынимал разводной ключ, отвертку, ветошь и масленку. Затем он разбирал механизм, без которого аэроплан не поднимется в воздух, протирал, смазывал, собирал, щелкал деталями и винтиками.

Постепенно Нестеров усложнил процесс сборки-разборки редуктора, стремясь добиться экстра-класса. Штабс-капитан собирал его на время, с закрытыми глазами и даже одной левой рукой.

Хохел, человек психологически стабильный, через несколько дней возненавидел и Нестерова, и редуктор. Натура у него была цельная, а значит, не менее упрямая, чем у штабс-капитана. Коса нашла на камень. Сначала он только посмеивался. Затем неотлучно находившийся напротив двери склада летчик начал его нервировать. Черного хода не было, а чужие глаза так же вредны для тыловика, как для восточной целомудренной невесты.

Нестеров продолжал любовно чистить свой редуктор. За неделю, проведенную напротив входа на склад, он втянулся в это дело. И начал получать от своего мастерского владения редуктором немалое удовольствие.

Выходя на крыльцо покурить, Хохел смотрел на редуктор с откровенной ненавистью. «Черт его принес! Гм, гм… Тьфу!» – И Хохел, длинно сплюнув, возвращался в прохладу никчемного поднадзорного склада. Ему очень хотелось стащить какую-нибудь деталь и посмотреть, как Нестеров чокнется прямо возле своей клееночки, пытаясь собрать свою железяку.

В офицерском кафе в ответ на подначки соседей по столу он пообещал прирезать бесстрашного авиатора собственными зубами.