Пленен красотой и любовью.

Пережил в 1830 – 1832 годах увлечения Е. А. Сушковой, Н. Ф. Ивановой, В. А. Лопухиной, создал лирико – исповедальный цикл с вечным трагическим концом, впоследствии озвученным Тютчевым: «И всюду страсти роковые… и поединок роковый». В этом любовно – лирическом строе созданы романтические поэмы «Черкесов», «Измаил – бек», «Литвинки» (1828 – 1832). В них он – подражатель, реализует байроновско – пушкинский канон:

– исключительность главного героя;

– мощный инструмент Провидения – случай;

– недосказанность сюжета;

– исторический, а отчасти – и экзотический колорит.

Первая любовь как материал для романа

Весна 1830 года 15-летний Лермонтов знакомится с Екатериной Сушковой Сушкова старше его на два с половиной года, у нее множество ухажеров Поэтому она вовсе не замечает влюбленного юношу:

«У Сашеньки встречала я в это время ее двоюродного брата, неуклюжего, косолапого мальчика лет шестнадцати или семнадцати, с красными, но умными, выразительными глазами, со вздернутым носом и язвительно-насмешливой улыбкой…».

Шестнадцатилетний «отрок», склонный к «сентиментальным суждениям», невзрачный, косолапый, с красными глазами, с вздёрнутым носом и язвительной улыбкой, менее всего мог казаться интересным кавалером для юных барышень. В ответ на его чувства ему предлагали «волчок или верёвочку», угощали булочками с начинкой из опилок. Сушкова, много лет спустя после события, изобразила поэта в недуге безнадёжной страсти и приписала себе даже стихотворение, посвящённое Лермонтовым другой девице – Вареньке Лопухиной, его соседке по московской квартире на Малой Молчановке: к ней он питал до конца жизни самое глубокое чувство, когда-либо вызванное в нём женщиной.

Лермонтов пишет цикл стихотворений о неразделенной любви, который позднее назовут сушковским, – свидетельства трогательной детской влюбленности, первое сильное юношеское увлечение Лермонтов. С Сушковой связан лирический «цикл» 1830 («К Сушковой», «Нищий», «Стансы» («Взгляни, как мой спокоен взор…»), «Ночь», «У ног твоих не забывал…» «Я не люблю тебя: страстей…». (тон явно байронический, поэт так им увлечен, что едва ли не отождествляет себя с ним):

Отношения между ними, резкие и контрастные, от любви до холодного расставания, послужило материалом, и прежде всего, психологическим осмыслением для романа «Княгиня Лиговская» (не окончен, 1836)), в котором Лермонтов в некой зловещей интонации, даже злостно, подробно детализирует (как хронометраж выстраивает), пересказывает свои приключения устами Печорина – как бы случайного однофамильца «Героя нашего времени». 22-летняя Сушкова выведена там как 25-летняя «отцветшая красавица» Елизавета Негурова.

«Она была в тех летах, когда еще волочиться за нею было не совестно, а влюбиться в нее стало трудно; в тех летах, когда какой-нибудь ветреный или беспечный франт не почитает уже за грех уверять шутя в глубокой страсти, чтобы после так, для смеху, скомпрометировать девушку в глазах подруг ее, думая этим придать себе более весу… уверить всех, что она от него без памяти и стараться показать, что он ее жалеет, что он не знает, как от нее отделаться… бедная, предчувствуя, что это ее последний обожатель, без любви, из одного самолюбия старается удержать шалуна как можно дольше у ног своих… напрасно: она более и более запутывается, – и наконец… увы… за этим периодом остаются только мечты о муже, каком-нибудь муже… одни мечты».