Ева смотрела на всё это обескураженно. Потом развернулась и вернулась на диван. В голове роились мысли, она отчаянно пыталась найти какое-то логическое объяснение происходящему, но находила всего одно. Что она уже заперта где-нибудь в психоневрологическом диспансере, и всё происходящее – галлюцинации. Или сон. Её муторно затошнило.

– Ева?

Она не стала отвечать. С галлюцинациями не разговаривают. Ева подняла с дивана телефон и тупо уставилась на экран, не зная, чей номер можно набрать. Вечер ещё был непоздний. Наверное, стоит позвонить на работу и предупредить, что ей нехорошо и завтра она не выйдет. Если у неё, конечно, ещё есть работа. Глаза обожгли слезы.

Словно прочитав мысли, Марк приблизился и положил прохладную ладонь ей на лоб. Возмутиться Ева не успела. Он что-то произнёс едва слышно, и её тело мгновенно прошибло какой-то чистейшей энергией, лишающей возможности шевелиться и свободно мыслить. Разум оказался в плену чужой власти, а страхи растворились, оставляя безмятежное спокойствие. И напряжение, иголочками отдающееся в пальцах. Телефон выпал из ослабевшей руки.

Однажды, в тёплую июльскую ночь, она оказалась с маленькой компанией на Ладожском озере. Никто не планировал эту поездку, просто поехали, нагулявшись по городу. До последнего не могли решить, куда ехать. Просто из города. И вот, пока остальные разводили костёр, Ева оставила на зыбком песке туфли и пошла к воде. Белая ночь серовато-жемчужным туманом скрыла всё кругом, оставив впереди недостижимый горизонт и ленивую, цвета расплавленного серебра, воду. В тот миг она ничего больше не видела и не слышала. Лишь шелест волн о мелкие камешки и песок, серебряную воду. Безмятежность. И этой безмятежностью снова, сейчас, затопило рассудок, возвращая в ту летнюю ночь, которую она почти позабыла. Но теперь не забудет никогда.

Разучившись дышать и научившись заново, Ева прерывисто втянула в лёгкие воздух, и он отпустил её.

– Теперь ты готова меня выслушать?

– Кто ты такой? – Она подняла на него влажные светло-карие глаза. В них больше не было того ужаса, который испытывает любой человек, теряя по крупицам свою реальность. В них было чистое потрясение.

Марк сел на противоположный угол дивана.

– Я, конечно, хотел бы начать с того, что ты видела в последнее время, так было бы проще объяснить, но к этому мы ещё вернёмся. Я маг.

С её губ сорвался нервный смешок:

– Как в той передаче?

– Нет, – снисходительно отозвался Марк. – Настоящий.

– Все так говорят. Что ж ты тогда в программиста того из пистолета стрелял? Абракадабра не подействовала?

Её насмешка повеселила самоуверенного красавца, как плохая шутка:

– Не подействовала. Амулетик у него был от моей магии. Пришлось так добивать.

– Так это жёсткая конкурентная борьба, или кто-то порчу просил навести, а ты не справился?

– А ты зубастая. Мне нравится, – прищурился он и вытащил из воздуха сигарету.

– Это моя квартира, – ядовито напомнила она.

– Справедливо, – склонил Марк голову набок. Сигарета растворилась между пальцами.

– Так, за что парнишку-то пришил, волшебник?

– Парнишка и так не жилец был. Тело занял Пустой, энергию жизни почти израсходовал и искал жертву перекинуться. Примерно как те монстры, которых ты видела.

– Ничего я не видела.

Взгляд с прищуром метнулся к ней.

– Врёшь. Я видел, как ты из троллейбуса рванула. Так бегают от смерти. Не думаю, что ты от контролера убегала.

– Может, ты плохо меня знаешь?

– Сама веришь в это? – опять от него повеяло самоуверенностью.

Ева фыркнула.

– Ну что ты там мог узнать? Родилась-училась-работаю? Ну адрес, ну состав семьи. В фильмах ещё говорят, что привычки узнать можно, если следить за человеком. Так я неделю в больнице провалялась. И поверь, это не входит в мои привычки.