Преодолевая уже четвёртую по счёту степную долину, Клеон, наслаждаясь благоухающим запахом горных трав и цветов, взбирался на холмы, высотой метров по пятьдесят. Он уже мог слышать вдохновляющий звук морского прибоя, что заставило его ускорить темп.

Оказавшись на вершине, он возликовал от радости – перед ним простирался бескрайний песчаный пляж, уходящий до горизонта в обе стороны, разделённой выдающимися в море скалами, которые формировали огромное количество маленьких и уютных бухточек, где периодично накатывались мощные морские волны. Само же море умиротворяло своей бескрайностью и глубоким синим цветом.

Выбрав самую уютную бухту, Клеон направился через заросли шиповника вниз. Искупавшись в тёплом Азовском море, абсолютно довольный, Клеон взобрался на скалу, высотой с пятиэтажный дом, о которую разбивались волны. Усевшись на подстилку в позу полулотоса, Клеон решил, наконец, постичь сингон.

Так он и сидел, любуясь облаками, очень кстати, закрывшими нещадно палящие южное солнце, слушая умиротворяющий звук прибоя и вдыхая приятные порывы сильного морского бриза, наполняющее сердце радостью и восторгом от мощи природы. Клеон старался не думать вообще ни о чём. Конечно, проще хотеть, чем сделать – первый час он ловил себя на мысли, что вспоминает и мысленно прокручивает события последних дней, потом лет. Потом он с удивлением обнаружил, что уже вспоминает какие-то приятные моменты своего детства: первая крутая игрушка, какая-то поездка с родителями в горы, и всё в таком духе. В итоге, устав отгонять мысли, решил просто плыть по течению своего сознания.

Спустя несколько часов, когда солнце уже было ближе к горизонту, чем к зениту, а его лучи не обжигали, а мягко и приятно грели тело, Клеон вдруг ощутил, что мысли покинули его. Но он не испытал радость от этого, как некоторое время назад, которая сразу же разрушила бы медитативный настрой – чувство покоя было нерушимо, как скала, на которой он сидел, выдержавшая неустанный морской прибой в течение нескольких последних миллионов лет. Он просто продолжал сидеть, сливаясь с окружающим пространством. Клеон ощутил себя частичкой ветра, который дул ему в лицо; воды, которая накатывалась волна за волной на его скалу; солнца, которое грело его; неба, под которым он сидел; травы, которая шелестела и даже насекомых, стрёкот которых вносил последний штрих в идеальную картину бытия. Клеон стал чувствовать, как его тело постепенно начало терять вес – гравитация, давящая на него всю его жизнь стала уходить. Казалось, что ещё один порыв ветра, и его понесёт ветром словно лепесток увядающей розы, и от осознания этого ему стало хорошо. Какое-то чувство счастья начало расползаться по его сознанию, затекая в каждый уголочек тела – вот оно, осознал Клеон, и протянул руку к морю, затем развернув ладонь к небу как бы потянул вверх, и морская вода, подчиняясь движению его руки, бурля и пенясь, медленно выросла в водяную гору, высотой со скалу, на которой он сидел. Клеон подвигал рукой вверх вниз, и его водяное порождение отреагировало, меняя свою высоту. Зрение Клеона стало меняться – природа оставалась природой, но вот из каждой травинки к нему теперь тянулась серебристая энергетическая нить, высоко в небе, подобно огромным рекам, со стороны суши, и уходя за горизонт, проходили красноватые энергетические потоки, от одного из которых, к нему тянулся тонкий рукав. Посмотрев на свою руку, управлявшую волной, Клеон окончательно оторопел от удивления – его рука состояла из чистого света, и он мог смотреть сквозь неё, вокруг неё и в ней кружились яркие светящиеся шары размером от сантиметра до миллиметра, кости казались какими-то завихрениями, а кровь была похожа на поток расплавленного серебра, причудливо оплетающего и пронизывающего руку, разветвлённостью сосудов напоминая корни дерева.