– К кому? – буркнули из-за двери.

– Я за справкой о смерти Максимовой Виктории, – объяснил Денис, – я родственник. Вот мой паспорт.

Дверь открылась шире, человек в зеленой спецухе сделал шаг назад, пропустил Дениса в узкую комнатенку. На противоположной стене еще одна дверь, но уже обычная, пластиковая. Рядом окно задернуто белой занавеской, под ним стол и два белых стула. Человек в зеленом качнул лысой головой и уселся за стол, выдвинул ящик, Денис сел напротив. На столешницу легла здоровенная «амбарная» книга, лысина склонилась над ней, короткие, поросшие рыжеватыми волосками пальцы шустро перелистывали страницы.

– Здесь паспортные данные свои поставьте, здесь распишитесь, – потребовал санитар и поставил карандашом еле заметные галочки в нужных графах. А сам исчез за смежной дверью. Из-за нее пахнуло чем-то едким и приторным одновременно. Денис быстро заполнил форму и расписался. Санитар, словно только этого и ждал, нарисовался из-за двери с белым бланком в руках, подал Денису. Тот пробежал глазами строчки: имя, фамилия, место и дата смерти, и причина: «механическая асфиксия органов шеи при сдавлении петлей при повешении». И подпись врача – некто Синельников И. В.

– Что не так? – спросил санитар, видя, что посетитель медлит.

«Все» – Денис положил справку на стол перед собой, накрыл ладонями.

– Врача позвать можешь? – как мог спокойно, попросил он, – Синельникова. Того, кто справку подписывал.

Санитар отреагировал неожиданно безразлично: кивнул и убрался с глаз долой за белую дверь. Врач появился минут через десять – длинный, тощий, выбрит до синевы, угол рта недовольно кривится.

– Обжаловать можете через прокуратуру… – начал он вместо приветствия, но Денис перебил его:

– Даже не собираюсь. Дело вот в чем. Вика… Вы же ее осматривали, после того, как… – здесь голос подвел, сорвался. «После того, как ее сняли с качелей и привезли в морг» – произнести он не смог. Зато врач успокоился, кивнул и подтвердил:

– Обязательно. Причина смерти устанавливается в первую очередь на основании осмотра трупа, вскрытие только подтверждает или опровергает первоначальную версию…

– Вскрытие было? – Денис рывком перегнулся через стол, врач отшатнулся к стене, его глаза забегали по сторонам. Отлично, этот эскулап знает больше, чем сказано в этой писульке, поэтому продолжим. Денис откинулся на спинку стула, сунул руку в карман с телефоном, нащупал кнопку диктофона. Положил вторую на стол ладонью вверх и убрал руку. На страницах талмуда остались две тысячные купюры. Врач смотрел то на деньги, то на молчаливого посетителя.

– Что вам нужно? В справке все указано, девушка повесилась сама. Об этом говорит направление странгуляционных борозд…

– Я знаю, – оборвал патологоанатома Денис, – знаю, что сама. Вскрытие же было, верно? Вот и расскажи мне, что ты там увидел. Только ты и я, никто не узнает. Я ж у тебя не документы прошу, не расписку. Просто расскажи и я уйду.

Две купюры накрыла третья, врач дернул губами как жаба, поймавшая муху, захлопнул книгу и положил ее себе на колени, Денис нажал кнопку диктофона. Телефон старый, запись будет идти всего пятнадцать минут, но этого хватит, если врач заговорит сейчас же. А тот медлит, пялится на стены и потолок, мямлит что-то, но торопить его нельзя.

– При осмотре трупа выявлены множественные поверхностные повреждения в виде кровоподтеков различного характера, ссадин, царапин, следов от укусов. Располагаются на плечах – от захватывания и сдавления руками в виде кровоподтеков; на предплечьях в области лучезапястных суставов, – от захватывания и удерживания рук; на груди – следы от укусов, кровоподтеки от насасывания. Множественные ссадины на внутренней поверхности бедер, полученные при разведении ног, – врач вытер платком вспотевшие залысины и исподлобья глянул на Дениса. Тот не шевелился и смотрел в одну точку перед собой. Молчание длилось минуту или больше, врач ерзал на стуле и тискал в мокрых ладонях талмуд. Потом успокоился, уперся взглядом в столешницу и выдал скороговоркой: