По-видимому, Клемансо больше всего настроен против Австрии. Он удивляется, что граф Сегени де Темерен как ни в чем не бывало остается в Париже, словно не вспыхнуло никакой войны. Это поведение посла действительно тем более странно, что, как сообщает Дюмен, он посылает своему правительству клеветническую информацию о Франции. Барон Маккио, первый директор департамента в австро-венгерском министерстве иностранных дел, прочитал нашему послу две телеграммы, в которых граф Сегени возводит на население Парижа обвинение в грабеже австрийских магазинов; владельцев парижских отелей Сегени обвиняет в том, что они выгнали подданных Австро-Венгрии, а парижскую полицию – в попустительстве и бездействии. Посольство, как говорит он, переполнено беженцами^>15*. Я не поверил бы, что этот достойный джентльмен способен так варварски искажать истину. Не собирает ли Австрия предлоги, чтобы порвать с нами в момент, который она сочтет для себя удобным? Не знаю этого. Но весь французский народ не питает никакой неприязни к подданным Австро-Венгрии, и никто в Париже и не думает причинять им неприятности.

А вот совсем иная картина. Сколько ненависти проявила Германия по отношению к нашему послу в Берлине Жюлю Камбону! Он телеграфирует нам сегодня из Копенгагена, каким передрягам он подвергался на своем пути из Берлина и как возмутительно поступали с ним германские власти. Камбон требовал, чтобы его отправили через Швейцарию или Голландию; но его отправили в Данию. В дороге майор, приставленный для наблюдения за ним, заявил ему, что, если он не внесет три тысячи шестьсот одиннадцать марок дорожных издержек, поезд не пойдет далее к датской границе. Жюль Камбон предложил перевести требуемую сумму чеком в банк. Ему было в этом отказано, и наш посол вынужден был устроить со своими товарищами складчину, чтобы добыть требуемое от него золото^>16*.

Далее, Бо, наш представитель в Берне, сообщает нам, что заведующий нашим консульством в Мангейме подвергся на своем пути в Швейцарию возмутительному обращению: его заперли в багажном вагоне. Наконец, из телеграммы, отправленной нам тоже из Берна нашим посланником в Баварии Аллизе, явствует, что отъезд его из Мюнхена сопряжен был с такими же досадными придирками, как отъезд Жюля Камбона. Кроме того, Аллизе застал в Цюрихе членов французской колонии в Баварии, которые рассказали, что подвергались в пути оскорблениям и побоям^>17*.

Но оставим эти низости и обратимся к известиям из России. Это хорошие известия. Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич намерен быстро начать наступление. Он заявляет, что в знак союза велит носить рядом со своим собственным флагом французский военный флаг, предподнесенный ему два года назад генералом Жоффром^>18*.

Император Николай II заявил Палеологу: «Чтобы добиться победы, я готов пожертвовать даже последним своим солдатом. Пока хоть один немецкий солдат будет оставаться на русской или на французской почве, я не подпишу мира. Как только мобилизация будет закончена, я прикажу двинуться вперед. Мои войска преисполнены энтузиазма. К тому же, как вы знаете, великий князь Николай Николаевич – человек чрезвычайно скорый и решительный»^>19*.

Ценные обещания, но, к сожалению, в настоящий момент только Германия может начать наступление, и она делает это с такой легкостью и быстротой, которые представляют яркий контраст с русской медлительностью. Люксембург занят 8-м корпусом и одной кавалерийской дивизией. Согласно данным нашего генерального штаба, германские силы, двинутые на Бельгию, состоят, по-видимому, из пяти различных армейских корпусов и четырех конных дивизий. Кавалерия двигается на север и на юг от Льежа: с одной стороны на Вареми, с другой – по направлению к Гюи. Форты были неоднократно атакованы. Информация более путаная, чем вчера. Говорят, что колонна автомобилистов неожиданно проникла в центр города, захватила господствующий пункт, но потом была изгнана оттуда местным гарнизоном. Несмотря на крайне ожесточенные атаки, ни один форт не взят. Бельгийский генеральный штаб бежал в один из этих фортов. К этим деталям Клобуковский добавляет, что главной целью неприятельской армии, по-видимому, является Мобеж