Пришли мои родители в Лиховку к двоюродной тетке моей мамы – Лене, там у нее и поселились – она жила одна в своей хате. В селе хозяйничали немцы. Колхоз в селе существовал, работали фермы. Отец пошел работать на одну из ферм, а лошадей не умел запрягать в подводу, хорошо хоть один мужчина научил этому делу. Так и проработал отец в колхозе до самого ухода немцев.

В 1943 году, после Курской битвы, немцев погнали, и они начали постоянно отступать. В октябре 1943 года немцы ушли и с Лиховки, а зашли советские войска. Заработали военкоматы и отца тоже призвали в действующую армию, на фронт. Мама осталась одна с четверыми детьми.

Весной 1944 года в нашей семье появился еще один ребенок – его назвали Колей; в начале 1945 года, когда ему было 10 месяцев, он заболел и умер.

В мае 1945 года закончилась война, отец дошел до самого Берлина.

Стал вопрос, где же дальше жить?

Мама поехала осенью 1945-го в г. Днепропетровск. Узнала все новости. Старший брат моего отца – Иван, был расстрелян немцами. Когда немцы заняли город Днепропетровск, он со своей семьей переехал на родину жены, в с. Орловщину, Донецкой области. Там кто-то из местных жителей выдал его немцам.

Пошла мама к своей хате в Диевке; оказалось, что там живут уже другие люди. Вот и уехала с этой вестью домой. Так и осталась вся моя родня жить в Лиховке.

Мамин брат, Алексей, после окончания войны, продолжал служить в Германии; он прислал маме несколько посылок с разными вещами и, продавши их, мама, на вырученные деньги, смогла купить на улице Степной старенькую хату.

Через три месяца после окончания войны мой отец вернулся домой целый и невредимый. Отец привез с Германии музыкальный инструмент – скрипку «Страдивари». Он хорошо на ней играл, но продовольственные трудности заставили отца свою скрипку отоварить, – он обменял ее на ведро кукурузы.

12 января 1947 года в семье Штаченко Николая Ефимовича рождается ребенок – сын, которого назвали Николаем. Значит это – я.

В 1947 году мои родители получили посылочку с Германии, точнее, небольшую шкатулку, в которой находились фотографии моего дяди Алексея и письмо его друга. В письме друг дяди Алексея писал, что они долго лежали в госпитале на излечении и там дядя Алексей умер.

Родился я в голодный 1947 год. Рождался я дома, на печке, под освещением керосинового каганца, сделанного с гильзы 75 мм снаряда. Во время перевязывания пупка, отец зацепил каганец локтем, «лампа» упала и затухла. Отец в потемках еле отыскал спички, чтобы вновь зажечь каганец. Пока все это он делал с моего пупка убежало много крови. Вот в таких условиях я рождался. Как раз заканчивался второй год после окончания Второй мировой войны.

Украина после войны вся была в руинах, еще не залечила раны. От налогов была не освобождена. Все собранное зерно и мясные продукты в 1945 и 1946 годах отправлялись во вновь образованные Восточно-европейские страны Народной демократии, которые попали под контроль Советского Союза. В украинских городах еще действовала карточная система на продукты питания. А в селах люди выживали, как могли. Хлеба не было, домашней живности после войны то же не осталось.

Чем же питались люди в селах?

С овсяной или пшеничной половы, а если этого не было, то с перекати поля, пекли какие-то лепешки. Летом еще ели рогоз – это болотный камыш, с которого очищали листья, а мягкую внутренность ели. Летом на скошенных и невспаханных полях селяне собирали колоски пшеницы и ячменя; осенью на убранных и вспаханных полях собирали редьку, картошку, морковь. Приходилось собирать быстро и прятаться в посадках, так как налетали объездчики и разгоняли людей нагайками.