Слава ками, очки я не забыл! Жесту, которым они были водружены на нос, увы, недоставало изящества, но зато хватило скорости, чтобы стыдливо прикрыть второй повод для публичного позора как раз за мгновение до того, как дедуля мог бы его разглядеть.

Для своих лет доселе неизвестный родственник выглядел весьма моложаво, лишь немногим старше моего отца. И надо сказать, даже что-то общее в чертах имелось. Более тяжеловесное лицо разве что, но, если я правильно помнил туманные наставления Тамико, Тору[6] Ишикава занимал на Земле какой-то очень важный пост, к тому же являлся главой семьи, а тут волей-неволей придется не просто выглядеть, а и в действительности быть солидным и надежным.

Он накатывался на нас, как море, в полном соответствии со своим именем: плавно, незаметно, но неотвратимо. Прилив, а не человек. И хотя с виду в тягуче подползающей к твоим ногам полоске воды обычно нет ничего страшного, стоит зазеваться, и размякший песок затянет тебя по щиколотки.

Пятьдесят метров. Сорок. Тридцать. Двадцать. Десять…

Остановка. Тишина. Даже ветер куда-то вдруг подевался. Испугался, что ли? Впрочем, ему простительно, он же слепая стихия, а я все-таки человек. Да и те, что замерли в нескольких шагах от меня, тоже люди. Надеюсь.

Все подробнейшие инструкции по встрече родственника вылетели из моей головы еще утром, после рукоприкладства, устроенного Морганом, но, пока я судорожно пытался вспомнить или придумать, что делать дальше, кое-кому не потребовалось ни минуты раздумий, чтобы заявить:

– Ну вы прям как кукуруза!

Я повернулся к Эд, по-прежнему не покидающей капот лимузина. Девчонка смотрела на вновь прибывших, что называется, во все глаза и, что самое интересное, выглядела совершенно довольной собственной фразой… Что она там сказала?

– Кукуруза?

Видимо, в моем голосе с удивлением соседствовало явное недовольство, потому что ребенок немного смутился. Правда, отступать не стал:

– Ну-у-у, кукудза…

Звучит почти знакомо. И все же, что конкретно она имела в виду?

– А, вспомнила! Якудза!

Вот теперь лицо Эд засияло ничуть не слабее закатного солнца, а я порадовался, что успел вовремя спрятать глаза за темными стеклами очков. Цвет? Да ками с ним, с цветом! Беспечное словоизлияние постороннего в данной ситуации человека оказалось куда хуже всех возможных вынужденных изменений моей внешности.

В нашей семье было запрещено говорить о якудзе. Нет, конечно, никто не стал бы наказывать меня за это слово, случайно или намеренно произнесенное, но достаточно было и осуждающего взгляда отца, чтобы быстро научиться соблюдать неписаные правила. Причин мне никто не называл. Мама что-то знала, это точно, но в хранении секретов, особенно этого, вела себя еще строже, чем отец. Касательно же Тамико… Вот сестра – та еще трещотка! Может, именно поэтому и предпочла убраться подальше от незваного родственника?

– Какой непосредственный ребенок.

Ну да, Моргану дочурка давно уже не по средствам… Ками, о чем я только думаю?!

Голос дедушки звучал тихо и спокойно. На первый взгляд. И несминаемо, как вода. Ни одна черточка сурового лица не дрогнула, и все же мне показалось, что меня отчитали самым унизительным образом. А за что, позвольте спросить? За ребенка, который вовсе не обязан придерживаться всех этих традиционных заморочек?

– Рад приветствовать вас, Ишикава-сан!

Я изобразил поклон. Как сумел: практики-то никакой, можно сказать, с ранней юности не было. Видимо, сумел плохо, потому что мои старания были отмечены странным звуком, похожим на фырканье. Или сморкание. Наверное, надо было сложиться пополам, как того требовал этикет, но чем ниже опускалась моя голова, тем больше в ней, да и во всем теле возникало напоминаний об утреннем сотрясении. И, нагнись я еще ниже, мог бы попросту не удержаться на ногах.