– А если защитное поле повредят? – спросил он.– Проверь, в каком оно состоянии.

Антуан пожал плечами и достал свою пипку.

– Всего на два процента просело, – сообщил он.– У них на нас снарядов не хватит.

– А если они каким особым шмальнут? – не успокаивался поэт.– Бронебойным каким-нибудь. Так ничего и не будешь делать?

– А что ты от меня хочешь? – всё так же флегматично поинтересовался Антуан.– Дальнобойного оружия у нас всё равно нет. Мы же не военное судно.

Я с интересом вслушивался в их диалог, не отрывая взгляда от нападавших. Бочонки тем временем приблизились на расстояние около десяти-пятнадцати метров. Теперь было ясно, что они словно разрезаны на неравные части. Нижняя постоянно пребывала в движении, вращаясь вокруг своей оси. Верхняя, на которой располагалась труба, точнее, пушка, была недвижима. Бочонки крутились по обе стороны от нашего драккара, постепенно сближаясь с нами. Я насчитал пять по левому борту и семь – по правому.

– Не переживай, – протодиакон успокаивающе похлопал поэта по плечу.– Если перекроют курс, я им устрою Муспельхейм.

– Сурта позовёшь? – блеснул я познаниями в скандинавской мифологии.

Если кто не в курсе, Сурт – правитель Муспельхельма, мира огненных великанов. Аркадий Петрович улыбнулся, гордый своим учеником.

– Обойдёмся без него, – криво улыбнулся Антуан.– Он слишком много берёт за свои услуги.

Крышки летающих бочек внезапно отворились, откинувшись на сторону. Из отверстий показались взлохмаченные головы. Все, как одна бородатые и рыжие. Вслед за головами высунулись руки, раскручивая верёвки с крюками.

– На абордаж! – услышал я дружный хриплый крик.

Верёвки взмыли, устремившись к нашим бортам. И тут же нападавшие издали возглас разочарования. Крюки так и не коснулись бортов, закрытых от внешнего воздействия защитным полем.

– Я же говорил, – хохотнул Антуан, – ничего они нам не смогут сделать!

Нападавшие пока не осознали тщетности своих попыток и продолжали кидать абордажные крюки. Потом один из них, видимо, главный, погрозил нам кулаком и махнул своим подельникам, указывая вперёд, прямо по нашему курсу.

– Эти самоубийцы нас что, решили остановить своими жалкими тушками? – воскликнул Антуан.– Ну, ладно, сами напросились!

Пара бочонков тем временем приблизились вплотную по правому боку и принялись стучаться в борт, видимо, пытаясь сбить нас с курса.

– Ну, держитесь! – со зловещей улыбочкой пропел протодиакон, продолжая тыкать пальцами в экран своей пипки.

Голова дракона, украшавшая нос нашего судна, вдруг пришла в движение. Глаза полыхнули красным. Шея изогнулась, и струя пламени, вырвавшаяся из зловещей зубастой пасти, объяла разом оба летающих бочонка, чуть опалив борт самого корабля. Ярко полыхая, пара огненных шаров неумолимо устремилась вниз, в расстилавшийся под нами ковёр леса.

– Да ну нафиг! – услышал я вопль одной из оставшихся рыжих голов.

Сначала одно, а за ним и все остальные летательные средства ушли в сторону, прочь из опасной зоны.

– И что это было? – к нам подскочил Ницше.

– Похоже, в воздушном пространстве Нового Петербурга появились пираты, – произнёс Аркадий Петрович, взъерошив седые волосы.

– Путешествие перестаёт быть томным! – радостно констатировал ослик.

– Путешествие перестаёт быть безопасным! – не согласился поэт.

– Да что вы переживаете? – Антуан сегодня был невозмутим.– Всё равно с нами ничего не случится. Зато репортаж интереснее будет! Сейчас всё повыгружается, и лайки попрут!

– Лайки? – удивился я.– При чём тут собаки?

– Какие собаки? – не понял протодиакон.

– Ты же сам сказал, лайки. Это собаки такие.