– Проникающая не достанет – далеко. А заражение… Ветер тут всегда к Москве. Так что у нас все равно чисто.

– Ага, чисто. Вон елка валяется.

– Это сосна.

Поговорили о сортах деревьев, о том, как долго растут и в каком возрасте начинают самопроизвольно падать. Кто-то рассказал о лесном заповеднике, где лесники вычищали все, и там просто по земле ходить было приятно. А Антон вспомнил про парк секвой в Америке. Потом подумал и сказал, что парк с секвойями. Так ему понравилось больше. А все загалдели, что если бы тут были секвойи, да если бы одна вот так свалилась, так полкорпуса бы снесла. Так что пусть уж елка, да сосна, да осина – исконно наши, местные. Ну, береза еще. Вот у нас, да у канадцев примерно одинаково все выглядит.

Пустые бутылки убирали под стол, и там их было уже немало. Заходили еще люди, приносили свое. Выкладывали и закуску. Вдруг отчего-то хорошо пошли фрукты. Порезали апельсины-бананы разные, и сразу расхватали. Водка стояла раскрытая, но никто не наливал. Потому что были еще виски, джин и коньяк. А девочки скромно пили сладкое шампанское, прислушивались к разговорам и хлопали длинными ресницами о розовые щеки. Они любили своих фантастов.

Потом немного попели старых песен. А часа в четыре усталый народ пошел «по домам». Спать. Завтра же, то есть уже сегодня, был очередной день конвента, и надо было к нему хоть немного приготовиться.

Напоследок Василий Васильевич сказал, что он так просто этого не оставит, а Иван поддержал:

– Надо будет им жалобу написать в книгу.

– Ну, жалоба – это, пожалуй, слишком… А вот поговорить с дирекцией надо. Утром схожу.

Утро было серое и печальное. Многие не выспались, поэтому на завтраке народа было мало. Хлеб был черствый. Явно и отчетливо вчерашний. Поэтому народ возмущался и обещал раззвонить в Интернете, какой паршивый тут пансионат.

Не хватало официанток. И те, что были, все время задумывались о чем-то и смотрели странно. Приходилось поторапливать, покрикивать. Это тоже было неправильно. Конвент – это когда все вихрится и танцует, гремит музыка, обслуживающий персонал летает улыбчивыми птичками, а участники конвента – дорогие гости.

Сказали еще, что обед может немного запоздать. Не успевают сегодня почему-то.

Василий Васильевич, вставший раньше всех – он уже спал совсем мало – успел с утра поругаться с администрацией, и ему оказывали особое уважение. Усадили за отдельный столик, к которому он пригласил самых ближних, кормили быстро, улыбались приятно. В общем, надо, надо ругаться. Иначе такой «совок» будет – мама, не горюй!

После завтрака собрались перед главным залом в фойе. Ругали местную связь: у всех и разом с чего-то отключились телефоны. Ни домой позвонить, ни принять ничего. И Интернет местный тоже кончился.

Организаторы носились, как встрепанные. Не завезли каких-то гостей к какому-то мероприятию. Но Иван, подумав, просто помахал рукой одному, другому, третьему и пошел снова в номер. Там еще было что выпить и закусить. А главное – можно же было пообщаться!

Оказалось, что Сергей уже написал свежие пол главы про войну. И использовал все. что видел, конечно. А Стёпа завернул опять что-то экзе… Экзенцисти… Тьфу, черт! В общем, не для всех что-то. И там образ сосны, как образ России, которую вырывает из привычного чернозема… Ну, и так далее.

– А тут чернозем, что ли? – стали присматриваться из окна к сосновому выворотню.

– Какой чернозем? У нас всегда в этой полосе так и назывались – Нечерноземье. А чернозем – это на юге. Это вот под Воронежем, да на Украине, небось. Так что ты, Стёпа, про чернозем загнул.