* * *
Шехабеддин-паша был рад, что Мехмед послушался совета. Увы, от своего отца новый султан не унаследовал особую способность одним взглядом приводить в трепет. Мехмед был приветлив и открыт, а теперь это обернулось против него. Балта-оглы, начальник флота, совсем не боялся своего повелителя, даже стоя на коленях и прося прощения. Так не могло продолжаться долго. Мехмед должен был научить этого человека не только повиновению, но и страху. И вот юный султан решился.
Шехабеддин-паша с удовольствием наблюдал, как наутро после вечернего разговора Мехмед собрал десять тысяч всадников и отправился с ними к северу от города румов – на берег бухты, в которой стоял турецкий флот. Балта-оглы со своими ближайшими подчинёнными тотчас вышел встречать повелителя, и тогда стало видно, что один глаз у начальника флота скрыт под белой многослойной повязкой.
– Почему ты так и не явился ко мне для доклада после вчерашней битвы? – строго спросил Мехмед, спешившись.
– Да простит меня мой повелитель, но рана помешала мне сделать это вчера, – сказал Балта-оглы и поклонился. – Я хотел явиться сегодня. Если повелитель позволит, я могу доложить прямо сейчас.
– Вчера я сам всё прекрасно видел, – всё так же строго произнёс Мехмед. – Я видел, что моё повеление захватить корабли румов не исполнено.
– Да простит меня мой повелитель, – сказал Балта-оглы, опустился на колени и покаянно склонил голову, но было совершенно очевидно, что он не испытывает никакого страха перед гневом повелителя.
Мехмед несколько мгновений смотрел на коленопреклонённого начальника флота, а также на приближённых Балта-оглы, которые тоже опустились на колени. Шехабеддин-паша, стоя чуть поодаль, внимательно смотрел на господина. Не передумает ли тот? Оказался ли вчерашний разговор достаточно действенным?
Юный султан явно помнил вчерашнюю беседу, потому что его взгляд загорелся гневом, ноздри шевельнулись, как у рассерженного быка, а затем правая рука поднялась и наотмашь ударила коленопреклонённого Балта-оглы с такой силой, что тот упал на землю. Из-под края белой повязки, прикрывавшей глаз, показалась свежая кровь.
– Ах ты, пёс! – закричал Мехмед, кинулся к начальнику флота и начал пинать ногами; свита Балта-оглы в страхе повскакивала с колен и отшатнулась. – Наглый пёс! – продолжал кричать Мехмед. – Сколько раз я должен прощать тебя, а? В прошлый раз когда ты просил у меня прощения, то клялся, что поражений больше не будет! И что я вижу, а? Наглый лживый пёс! Какое у тебя оправдание в этот раз?
Балта-оглы ничего не отвечал. Лишь стремился сжаться в комок и прикрывал ладонями повязку на глазу, чтобы острый, чуть загнутый мысок султанского сапога при очередном ударе не попал по самому больному месту.
– Дайте мне палку! – крикнул Мехмед, на мгновение остановившись и оглядев присутствующих мутным от гнева взором.
Один из младших приближённых Балта-оглы подал султану палку, которую носил заткнутой за пояс. Очевидно, привык гонять ею матросов, когда те были недостаточно расторопны.
– Вот так наказывают псов! – Мехмед принялся бить начальника флота палкой по спине, по голове и по чему придётся. – Вот так их наказывают! Будь ты достойным слугой, я бы отрубил тебе голову, но ты не заслуживаешь такой почётной казни. Вот чего ты заслуживаешь! И с этого мгновения ты больше не начальник флота. Я лишаю тебя этой должности. – Град ударов наконец остановился. – А что с тобой делать, решу позже.
Султан с палкой в руке снова воззрился на недавних подчинённых Балта-оглы. Под взглядом Мехмеда они тут же рухнули на колени и на этот раз трепетали от страха. В воздухе повисло тягостное напряжение. Даже всадники самого Мехмеда, которые ни в чём не были виноваты, чувствовали себя неуютно, но Шехабеддин-паша, наблюдавший эту сцену, внутренне ликовал: «Прекрасно. Прекрасно».