– Частный сектор или квартира?

– Общий двор на четверых хозев. Говорят, что раньше весь двор её был, а потом уплотнили.

«Валентина Борисовна, портниха, домик», – какие-то обрывочные воспоминания мелькнули в памяти, и он спросил:

– Адрес там какой?

– Насыпная, 35, – ответил Виктор. – У неё две небольшие комнаты, живёт одна, никаких предметов мужского присутствия на виду не было, но, – он сделал небольшую паузу, – при осмотре в вещах, лежавших около швейной машинки, я обнаружил две женские кофты и блузку. По описанию, кофты, судя по всему, появились после кражи на Октябрьской, а блузка – на Чапаева. Я их изъял, вечером поедем к потерпевшим на опознание. Она пояснила, что сын вчера в обед заглядывал и оставил в подарок. Соседи показывают, что Сергей появляется редко. Может не навещать мать неделями, а то и месяцами. Оставлять засаду нецелесообразно. Сегодня пройдём по всем злачным местам, ну и с нужными людьми пошепчемся.

Погружённый в заботы о предстоящем увольнении, Лавр не придал значения неясным ассоциациям. Если бы Ермаков порылся в памяти, то обязательно вспомнил бы портниху с Насыпной улицы, которую знал ещё с 1907 года, когда его, молодого станового пристава прикомандировали к Екатеринодарскому сыскному отделению, где он и познакомился с Александром Петровичем Пришельцевым и навсегда связал свою жизнь с уголовным розыском.

***

В далёком 1907 году Валентина Борисовна Титковская была известна в Екатеринодаре как мадемуазель Жанетта, трудившаяся в заведении «Золотой якорь» у мадам Пирожковой. Родив от уголовника по кличке Митрич ребёнка, она уехала к родителям в станицу, а через некоторое время объявилась в Екатеринодаре. Купила небольшой домик, занялась ремонтом одежды и смогла сколотить кое-какой капитал. Валентина Борисовна, имевшая добрый и отзывчивый характер, очень любила сына. Все заработанные деньги она тратила на него, стараясь, чтобы мальчик ни в чём не нуждался. Но, к сожалению, Серёжа полностью унаследовал характер отца. Тщедушный, слегка горбатый, с мелкими, неприятными чертами лица, он рос злобным и жестоким. Валентина Борисовна видела Митрича всего раз в жизни и не знала даже его полного имени, не знала и того, что он ещё до рождения ребенка был убит в тюрьме. Однажды, когда подросший Серёжа спросил, кто его отец, мать, промокнув глаза уголком цветастого платка, рассказала трагическую историю, об утонувшем моряке. Предупредив очередной вопрос, она вновь вытерла невидимую слезинку и добавила, что у неё даже карточки не осталось, а Серёжа случился от огромной неземной любви, такой внезапной, что они даже не успели обвенчаться, должны были сделать это после возвращения из дальнего похода, но судьба распорядилась иначе… Мальчишка был очень впечатлен этой историей и на следующий день, в память о героическом отце, стянул в соседском дворе тельняшку, которую стал носить не снимая.

К моменту встречи с Лёхой Матросом он уже был полностью сформировавшимся мерзавцем, правда, не имеющим ещё криминального опыта. Профессионального бандита, по иронии судьбы тоже носившего тельняшку и действительно служившего на флоте, он принял с обожанием. Сергей сразу и безоговорочно проникся воровской верой и готов был идти за Матросом в огонь и в воду. Он уже представлял, как войдёт в камеру и на «прописке» с достоинством расскажет о совместных делах с «уважаемым и авторитетным человеком».

Однажды Лёха взял его с собой на малину. Когда ему сделали замечание, что он привёл незнакомого сопляка, Матрос, положив руку ему на плечо, сказал:

– Это правильный жиган, я за него мазу тяну. Пройдет пяток-десяток лет, гордиться будете, что за одним столом с ним сидели.