Все смотрели оба эти телеканала и непрерывно между ними переключались в поисках того или иного фильма или интересной передачи. И естественно, в результате этого постоянного переключения ты постепенно переставал замечать различия между двумя языками и уже абсолютно свободно мог слушать и понимать их оба.

В обычной жизни: дома, в школе, во дворе – везде в Горловке все говорили только по-русски. Украинский язык я слышал лишь на уроках «украинского» в школе и по украинскому телевидению.

В живой разговорной речи его не было. Исключением были отцовские родственники из села под Хмельницким, откуда он был родом. Когда они приезжали к нам в гости, то говорили наполовину на русском, наполовину на мове. Точнее, так с ними разговаривал отец, а мы просто слушали этот их сельский говор. Тогда украинский язык и стал для меня ассоциироваться с селом, с украинской родовой глубинкой отца. Городская Украина говорила исключительно на русском, по крайней мере на Донбассе.

Но главное, что мне дала школа № 16 города Горловки, где я учился, была любовь к математике!

И «виновником» тому был лучший учитель математики всех времен и народов, Иосиф Моисеевич Михайловский. Это был не просто преподаватель, он был умнейший человек, эрудит, знаток всего и вся. Ему было тогда около 50, он очень любил литературу и мог бесконечно долго читать наизусть Пушкина или неожиданно посреди урока математики вдруг рассказать байку про Ходжу Насреддина.

Каждый его урок был каким-то фонтаном новых знаний, мыслей, историй и рассказов. Именно он, Иосиф Моисеевич, и научил меня… думать.

Он привил вкус к чтению и поиску знаний.

Но главное, я вдруг почувствовал, что могу решать задачи быстрее других в классе. Кроме простых задачек из программы, он всегда давал одну не стандартную, какую-то очень заковыристую. Он объявлял тишину и смотрел, кто решит первым. Я все время ждал этой минуты, чтобы начинать думать. Это движение мысли в голове, этот процесс поиска ответа был безумно увлекательным и очень будоражил молодые мозги. А главное – нужно было найти ответ первым. Именно к этому призывал Иосиф Моисеевич как в игре «Что? Где? Когда?».

«Минута пошла!» – объявлял он, и я начинал исписывать листок бумаги в поисках правильного ответа.

Постепенно я стал замечать, что находил решение одним из первых, а потом и вовсе каждый раз первым. К этому стал привыкать и мой учитель, он даже просил меня не спешить поднимать руку, дать шанс другим.

Еще одним учителем, кто запомнился мне в школе, была наша классная руководительница. Именно из-за нее меня с другом и выгнали из школы. Именно выгнали. За поведение. Я не был каким-то драчуном или лентяем, наоборот. Я исправно ходил школу, учился только на четверки и пятерки, единственную тройку поставила мне она.

Это была – месть.

Она преподавала русский язык и литературу и все время ругалась. Она ругалась на всех, на каждого ученика в отдельности и на весь класс целиком, придумывая каждый раз какие-то новые обороты и словечки.

Как-то мы с другом стали выписывать все ее ругательные слова на отдельный листок и носили его с собой, как шпаргалку. Из многочисленных ее ругательств мы решили заносить туда только слова и словосочетания на букву «Д».

Дурак, дебил, дупло, дерево, дальтоник, душный, дохлый, дурашка, долбанутый, дятел, дошел до дна, долетел до ручки, дребедень в голове, достал до почки, драчун, дерьмо и т. д. и т. п.

Богат и необъятен русский язык.

Эта «шпаргалка» росла и росла, и мы вынуждены были приклеивать к ней новые листочки, сворачивая свиток в гармошку. В это трудно поверить, но число ругательств на букву «Д» перевалило за 100 и через какое-то время слухи о нашем «списке» стали распространяться по всей школе.