– Но в городе все говорят… Все-таки вы же там были, ты же была там. – Он незаметно перешел на «ты» – они ведь с Катей почти ровесники. – Что там спасатели нашли?

– Остатки мужской рубашки. Клетчатой. А ты… ты кого-нибудь из них знал? Это были твои друзья, знакомые?

– Знакомый. Андрей Славин. Мы с ним по двору соседи были. И вместе еще со школы в баскетбольной секции…

– Со Славиным? – Катя изучала его лицо. – А у него могла быть рубашка типа ковбойки?

– Ну, не знаю. Наверное. Да, кажется, была, припоминаю, точно была. Теплая такая, как куртка, красная «американка».

Катя напрягла память: нет, ткань, найденная в подземелье, на «американку» вроде не походила. Но там все так залеплено глиной, залито кровью…

– Ты не в курсе, зачем это Славин и девушки отправились в каменоломни?

– Понятия не имею. Меня не было в городе. Я только третьего вернулся.

– А в милиции тебе бы не поверили.

– Это почему? – Он поперхнулся пивом.

– Ну, трое людей без вести пропали при неизвестных обстоятельствах. Заблудились, погибли, а может быть, – Катя выдержала крохотную коварную паузу, – были кем-то на тот свет отправлены – убиты. И вдруг тут в милицию заявляешься ты и начинаешь настойчиво интересоваться, что там нашли, какую улику.

– Убиты?!

Катя смотрела на Новосельского. Эти клочья окровавленной рубашки… А сегодняшние поиски дали результат еще хлеще – труп неизвестного…

– Все возможно, Антон, – сказала она уклончиво. – Правда, пока все, с кем мне удалось переговорить, склоняются к мысли, что это трагический несчастный случай.

Новосельский закурил.

– Их даже не хоронят, – сказал он. – Столько дней прошло уже, а не хоронят. Тел-то нет. У нас некролог начали на Андрюху писать и…

– А ты, что ли, и работал вместе со Славиным?

– Да. – Новосельский сильно затянулся дымом.

Катя вспомнила: Кероян говорил, что Славин работал в местном банке.

– Ты здесь вырос? – спросила она.

– Да, а что?

– Ну а когда мальчишками были, неужели не заглядывали в эти ваши Съяны? В жизни не поверю.

– Ну, лазили, конечно. Меня, правда, туда не особо тянуло. Я вообще темноту не переношу. – Новосельский передернул широкими плечами.

– А Славин? Он знал пещеры?

– Ну, не так чтобы очень… Да тут многие местные их знают. Андрюха, помню, однажды, давно это было, еще в институте учились, хвалился, что после одной студенческой пьянки они с пацанами туда отправились и проснулись в какой-то незнакомой пещере, где на стене копотью было написано: «В Кисели».

– А это что такое? Кисели?

– Это комплекс каменоломен на том берегу реки. Ходят слухи, будто наши Съяны и они где-то под землей соединяются трубой. Но это вранье все, я этому не верю.

– Выходит, Славин все же был знаком с подземельем? Наверное, он и повел туда девушек. Вряд ли бы они без него на такое осмелились.

Новосельский глянул на Катю. И ничего не сказал.

– Но как же вышло, что они там заблудились? Он молча пожал плечами.

– Я слыхала, в этой «Пчеле», – Катя оглядела пустой бар, – в тот вечер была какая-то вечеринка по случаю Вальпургиевой ночи. – Она задержала взгляд на пауке над барной стойкой.

Новосельский снова пожал плечами.

– Ах да, тебя же не было в городе, Антон. – Она лучезарно улыбнулась, опрокинула пустую кофейную чашку, словно гадая на кофейной гуще. – А в милиции, если снова ринешься наводить справки, тебя, учти, непременно спросят: а где вы были, молодой человек, в ночь с тридцатого апреля на первое мая?

Он криво усмехнулся.

– Кофе ничего, крепкий. Тебя, Екатерина, до станции подвезти?

– Нет, спасибо. – Катя придала лицу самое легкомысленное выражение, сдернула со стола сумочку. – Я у вас тут немножко погощу. Занятный городок. Радушные, гостеприимные жители, галантные молодые люди, светские развлечения в Вальпургиеву ночь, поля для гольфа… Антон, а здесь бывают дискотеки?