Символическая теория культурогенеза Э. Кассирера – это единственная на сегодняшний день теория происхождения культуры, которая может считаться строго научной. Правда, как и всякая другая теория, основанная не на спекулятивно-умозрительных предпосылках, а на эмпирических фактах, эта теория не столько объясняет проблему, сколько задаёт новые загадки. Но с её помощью можно, по крайней мере, выстраивать эмпирически-оправданную стратегию «разгадок».

Имеется в виду то, что причину «круга» можно теперь с уверенностью усматривать в познавательной ситуации – в отношении познающего к познаваемой реальности. Познавательная же ситуация со времён средневекового спора номиналистов с реалистами заключается в противопоставлении друг другу двух познавательных подходов. Один подход – это претензия познающего на то, что он воспринимает мир непосредственно, а язык служит ему лишь подсобным средством для вербального оформления этого своего непосредственного восприятия. Именно на такой претензии и держится вся современная научно-материалистическая парадигма в её законченной эволюционно-исторической форме. А другой подход – это догадка познающего, что язык своей смысловой структурой навязывает ему определённые формы восприятия. То есть другой подход – это осознание человеком собственного нахождения внутри того, с помощью чего он осознаёт себя в мире [3, с. 335]. И это его признание самому себе, что, хочет он того или нет, но мир он видит через «очки» языка [13, с. 237].

Первый подход – это источник и причина кризиса современной познавательной парадигмы. А второй подход – это стартовая площадка для решения той задачи, которую сформулировал М. Хайдеггер: задача не в том, чтобы преодолеть «круг» (это невозможно в принципе. ― С. Г.), а в том, чтобы правильно в него войти [14, с. 152–153].

Но «правильно войти в круг» – значит окончательно отказаться от методологической опоры на эволюционно-историческую картину мира, целиком построенную на поверхностно онаученной языковой презумпции «происхождения» («возникновения», «начала» и др.). А таким отказом неизбежно обрушивается вся налаженная система предпосылочных ментальных штампов современной научной картины мира – весь воздвигнутый на тавтологическом песке этих штампов «бутафорский дворец научного миропонимания» (выражение П. Флоренского) [6, с. 203].

Сказанным объясняется, почему современная познавательная ситуация – это ситуация «методологического зависания» между уходящей, основанной на «просвещенческих» предпосылках философии XVIII и XIX вв. общенаучной парадигмой и противоречащей ей новейшей эмпирической фактологией.

Тезисно ситуацию «зависания» можно охарактеризовать следующим образом:

– устарелость уходящей парадигмы заключается в проблеме тавтологичности эволюционно-исторической аксиоматики;

– тавтологичность – это проблема познающей мысли, обнаружившей свойство своей направленности не только на внешние объекты, но также и на саму себя – на собственный познавательный аппарат;

– важнейшей частью фундамента новой познавательной парадигмы должна быть признана основополагающая роль языка. То есть необходимо признать методологически-определяющим значение высказываний типа «Язык… имеет… самостоятельную жизнь, как бы вне человека, и господствует над ним своею силою» [10, с. 12]; «Язык есть способ мироистолкования, предпосланный любому акту рефлексии» [4, с. 24]; «Мы, люди, чтобы быть тем, что мы есть, встроены в язык и никогда не сможем из него выйти» [15, с. 272].

Фантазировать по поводу выхода из задаваемого языком «круга», игнорируя проблему возникающих при этом тавтологий, можно как угодно и сколько угодно. Но если придерживаться чисто конструктивной позиции, то нужно будет согласиться с тем, уже обозначенным выше, тезисом Хайдеггера, согласно которому «решающе не выйти из круга, а правильным образом войти в него» [14, с. 153].