– Семьдесят пять минут.

Терпение девочки кончилось, и она осторожно выглянула за угол. И тут же была схвачена крепкой и грубой мужской рукой за волосы.

К виску ей приставили ствол пистолета.

– А кто это у нас тут?! – раздался самодовольный громкий голос. – Разве тебе не говорили, что не стоит маленьким девочкам гулять в одиночку по захваченной террористами станции? – так и сочилось ехидство из этого голоса. – Выходи давай, герой! А то я твоей соплюшке шею сверну! Вылезай давай, крутой парень! Эй! – Тишина была ему ответом. – Ты думаешь, я шу…

Прозвучало шипение-свист, и голос за спиной оборвался неприятным бульканьем. Вот только шипение было чуть длиннее, чем обычно. Примерно вдвое.

Девочка обернулась назад и увидела бьющееся в предсмертных конвульсиях тело, со сквозной дыркой от лазерного выстрела прямо между глаз, впрочем, быстро затихшее. А прямо под ногами валялся дымящийся и слегка оплавленный в районе напрочь отсутствующего спускового крючка пистолет. Пересиливая тошноту и отвращение, девочка присмотрелась: на правой руке затихшего уже окончательно мужчины не хватало двух пальцев – указательного и безымянного. На их месте был свежий лазерный ожог.

– Семьдесят четыре минуты, – бесстрастно прозвучал над палубой голос таймера.

Саша не выдержала, и ее все же стошнило.

Неслышно подошел Жестянкин и устало сел на покрашенный в красный цвет ящик с белой трафаретной надписью «песок» на верхней крышке и поставил рядом с собой на пол стволом вверх все ту же верой и правдой отслужившую сегодня ему АШК-17.

– Ушел, гад, – спокойно и немного устало сообщил Леня. – Десять минут назад убыл на двухместном учебном универсале. Эти, – кивнул он на множество тел, в беспорядке валяющихся по всей палубе, – должны были вторым заходом лететь. Вон на том транспортнике, – показал он пальцем на массивный корабль в дальнем конце палубы.

– Семьдесят три минуты, – разнеслось очередное сообщение таймера из динамиков оповещения по всей станции.

– Итак, что мы имеем? – задумчиво проговорил мальчик, опустив подбородок на сложенные на обойме АШК-17 руки. – Станция от захватчиков очищена. Координатор с техспецом смылся. Станция падает, реактор и подходы к маршевым двигателям заблокированы аварийными переборками… Весело.

– Может, просто взорвать эти переборки? – предложила девочка.

– Было бы чем, – вздохнул мальчик. – Мощности ручных гранат не хватит, даже если два десятка разом подорвать, что, вообще-то, возможно только в теории, но никак не на практике.

– А выбить чем-нибудь?

– Чем ты их выбьешь? Там не меньше чем флаером таранить надо…

– Шестьдесят девять минут.

– А далеко он, реакторный отсек этот?

– На нашем этаже пять коридоров, шесть поворотов отсюда, – на полном автомате ответил мальчик, внимательно разглядывая ближайший учебный универсал.

– Пятьдесят три минуты, – прозвучало очередное сообщение таймера.

– Дети, не пытайтесь повторить это дома… – под нос самому себе сказал Жестянкин, сидящий в кабине универсала, опуская руки на штурвал и запуская двигатели. – Хотя… откуда у вас дома истребитель? – добавил он, поднимая тяжелую машину в воздух.

– Что ж, попробуем впихнуть невпихуемое, – добавил он, медленно подводя на посадочно-маневровых движках нос универсала к центру технического коридора, ведущего вглубь станции.

– Это лишнее, – пробормотал он, глядя, как обламываются и отваливаются крылья об углы коридора в момент «пропихивания» в него истребителя. Даже по диагонали машина без «усовершенствований» не пролезала. А вот с обломанными наполовину крыльями дело постепенно пошло.