Гусь имел уникальный талант договариваться со всеми, мутить воду так, что никогда не становился при этом крайним. Он никогда ни с кем не конфликтовал, ни с братвой, ни с администрацией и умудрялся при этом, держать на зоне порядок.

– Проходи, присаживайся, – пригласил Чилингарова к столу, Гусь. – Выпьешь?

Показал Гусь на бутылку хорошей выдержки, армянского коньяка.

– Благодарю за предложение, но я не пью, – отказался Чилингаров от выпивки.

– Тут до меня слухи дошли, что оказывается наша зона не бухты-барахты, а самая что ни на есть, элитная. Мол, здесь даже собственный миллионер, срок отбывает. Я туда поглядел, сюда, нет нигде такого миллионера, все живут скромно. Вот и ты, Артем, тоже ведь скромно живёшь, скромней меня, но это ведь только на первый взгляд. Я вот тебе коньяк дорогой предложил, а ты даже и ухом не повёл, отказался.

Чилингаров ничего не ответил и в каморке, повисла тяжёлая тишина.

– Ну чё ты молчишь, Артем? У нас ведь тут как: если у тебя есть что лишнее, поделись с товарищами своими. Будет тебе уважение, а если кто вздумает колбасу в одну харю под одеялом трескать, тут уж извини, за что боролся, на то и напоролся.

– Я не молчу, я жду когда вы мне предложение сделаете, Виктор Иванович, – ответил Гусю, Чилингаров.

– Я, дурак старый, подумал, что это ты мне должен часть своих денег предложить, чтобы с тобой на зоне несчастье не приключилось. Люди здесь все сплошь злые, завистливые не любят они чужого счастья. Вот ты освободишься и заживешь, а они снова курицу какую-нибудь, или ящик водки украдут и снова сюда, на долгие годы тюремную баланду хлебать. А ты им шанс дай, поделись с ними своим счастьем. Они это оценят, уважать тебя будут.

– Да я бы с радостью, обменял часть того, что есть у меня, на частицу того, что есть у вас. Да только согласитесь ли вы на такой обмен, Виктор Иванович?

– Ну, говори, а я подумаю над твоим предложением, – разрешил, Гусь.

– Раз вы знаете о моем состоянии, значит вам должны быть известны и реальные обстоятельства, при которых, я угодил на зону, – сказал Чилингаров.

– Допустим, кое-что мне известно, – кивнул Гусь.

– Мне нужна информация на тех, кто меня подставил. За каждого участника, я готов заплатить миллион долларов. Ну а дальше, будет видно.

– А если, я поступлю по другому и прямо из-за этого стола, ты отправился прямиком на парашу? Как тебе такой расклад? – усмехнулся Гусь.

– Я думал, вы умнее, – Чилингаров взял со стола нож и без раздумий, всадил его по самую рукоятку, себе под сердце.

– Ай, беда, беда-то какая! – запричитал Гусь. – Ну что ты стоишь как истукан? – заорал он на застывшего от изумления шныря, давай врача сюда, быстро!

«Недооценил я тебя Артём, не понял глубины твоего характера. Умрешь ведь сейчас и плакали тогда наши миллионы. Ай, я старый дурак!» – продолжал сокрушаться Гусь, когда санитары, уже унесли на носилках потерявшего сознание, Чилингарова.

Гусь замял все назревающие с администрацией разборки и стал ожидать вестей из больнички.

«Только бы выжил, а уж я то постараюсь исправить свою ошибку», – думал Гусь попутно обмозговывая, как бы ему без палева передать на волю суть предложения Чилингарова. Отправлять маляву кому ни попадя опасно, кто знает, кто именно стоит за всей этой замуткой?

Будучи опытным хирургом, Чилингаров точно знал, куда нужно тыкать ножиком, чтобы со стороны было страшно, а в реалии ничего опасного не было. При условии своевременно оказанной помощи разумеется. Ну тут уж, как карта ляжет.

Карта легла правильно и уже через неделю, Чилингаров ходил по палате.

С этого дня, Артемия Семёновича, бывшего хирурга, стали называть Саморезом.