– Ты тоже будешь проникать в параллельный мир? – спросила Кора, ощутив укол ревности, – ведь это она должна была идти на подвиг ради судеб Галактики.

– Я как твой дублер-космонавт, – ответил Миша Гофман. – Если с тобой что-то случится, не дай бог, конечно, то я пойду следом. Мы же не можем оставить этот объект без контроля.

После окончания операции «заглатывание» Коре ввели комплексную сыворотку от всех известных вирусов и бактерий. Сделано это было на случай, если что-то или кто-то из них встретится там, за поворотом. Затем была сделана еще одна серия уколов – а именно: отныне и в течение месяца потребности Коры в сне, воде и пище будут в десять раз ниже, чем обычно, а жизненный тонус выше.

После этих процедур Кора на полчаса заснула, а очнулась от звука знакомого доброго голоса.

– Пора, Кора, – сказала Ксения Михайловна, склонившись над кушеткой.

Кора легко поднялась с жесткого ложа. Она чувствовала себя так легко и бесплотно, словно стала трехлетней, когда могла пропрыгать весь день без передышки и не почувствовать усталости.

– Я тебе расскажу сценарий перехода, а ты, пожалуйста, возражай мне, спорь – у нас с тобой есть полчаса, чтобы достичь согласия.

– А комиссар Милодар вернется? – спросила Кора.

– Комиссар Милодар улетел, – ответила бабушка. – И это, я думаю, хорошо, потому что он отрицательно действует тебе на нервы в стрессовых ситуациях.

Она лукаво улыбнулась, и Кора искренне сказала:

– Спасибо, Ксения Михайловна.

И тут Кора вспомнила, что она – взрослая, разумная женщина, которой предложили влезть в смертельно опасную авантюру, мотивируя это необходимостью спасти Землю и всю цивилизацию. А на самом деле нажимая на клавишу страсти к приключениям, обнаруженную в ее душе.

– Простите, – обратилась Кора к Ксении Михайловне. – Допустим, что я согласилась и попала в параллельный мир. То есть он существует и даже затягивает людей отсюда. И я туда попала. А дальше что?

– Дальше все просто, как в самом обыкновенном шпионском романе, – ответила бабушка из семейства Романовых. – Ты должна внедриться в тот мир, то есть по возможности понять, что же им от нас нужно, по возможности оценить опасность, которую представляет существование этого мира для Земли. Затем с помощью Миши Гофмана или сама по себе ты должна дать о себе знать. И главное, от тебя требуется вернуться обратно живой и дать возможность себя допросить и исследовать.

– А исследовать-то зачем? – спросила Кора.

– По нескольким причинам, о которых тебе самой положено догадаться. Во-первых, мы должны понять, не стала ли ты жертвой чуждых нам вирусов или болезней, не являешься ли ты биологической опасностью для Земли.

Кора поежилась. Собственная судьба казалась ей куда более печальной, чем еще час назад.

– Во-вторых, – продолжила бабушка железным голосом, – мы должны будем понять, не являешься ли ты агентом, возможно, не подозревающим того агентом чуждого нам мира, не превратилась ли ты в психологическую рабыню? Ведь это было бы опасно, не так ли?

– И если нужно, меня придется уничтожить? – спросила Кора почти серьезно.

И ответ она получила совершенно серьезный:

– Нам бы очень не хотелось тебя уничтожать. Ты хорошая девочка.

– Все ясно, – сказала Кора. – Как я понимаю, моего мнения никто уже не спрашивает!

– Нам бы хотелось, чтобы твое решение было добровольным. А пока ты как ни в чем не бывало пойдешь со всеми обедать.

Кора пошла обедать со всеми в татарское кафе у нижней дороги.

Миша Гофман, душа компании, был печален – он сказал, что его вызывают в Москву, где его срочное присутствие потребовалось на репетиции Дня Военно-морского флота. Охотник Грант пришел без своей девушки, сказал, что она простудилась. Поэты громко шептались: они задумали играть в буриме в тайной надежде создать поэму о современном Икаре, который превратился в птицу.