кругами избыв свой полет,
уселись на крышу вагонов,
которые едут вперед.
Осенью
Осенью камень-кружево
стынет в пустынях улиц
гладью паркетной лужица
вдоль мостовой блестит.
Солнце фасады здания
освобождает светом
утро стеклянно-раннее
встретить его спешит.
А на ступенях старых
в гулкой тени подъезда
холод ночей усталых
у батареи спит.
Дай Бог тебе ехать
Вчера ты сказала, что скоро уедешь
В страну непонятную с громким названьем.
Вчера ты сказала, что больше не веришь.
Признаний проиграно соревнованье.
Не верь, я не требую. Ехать, так ехать!
Кокосов мохнатое жесткое тело…
Дай Бог тебе трогать кокосов потеху,
Лазурь голубая и моря пределы…
«Кто-то мимо прошел…»
Кто-то мимо прошел,
Кто-то рядом стоит,
Кто-то что-то нашел,
Кто-то делает вид.
Только я вдалеке
от себя самого,
только я в кулаке
не таю ничего…
Женщине
Как нужны нам простые слова,
утешенье и взгляды близких.
Как нужны нам простые дела:
борщ оранжевый в глиняной миске,
воспитанье детей, тишина
в нашем собственном созданном доме,
чашка чая, бутылка вина —
драгоценные камни в короне.
Изумруд ежедневных забот,
яхонт ласки, брильянты терпенья.
Славься, женщины царственный род!
Наша участь проста – поклоненье.
Пусть…
Поперек лица
Глаза, как балкон.
Перильца ресниц,
Рта вишневый стон.
Ждут ракушки уш
Подбородка узь.
И уходит муж…
Пусть уходит, пусть…
«Погасшее солнце в стеклянном окошке…»
Погасшее солнце в стеклянном окошке
блестит, как вода. Серый мох на стене.
Уставшие за день тропинки-дорожки,
сирень, наклонившая ветку во сне.
Короткая ночь, тишины разговоры,
туман у реки и пролеты мостов.
Чуть влажные травы неслышно, как воры,
сошедшие вниз с перегретых лугов.
Неспящий июнь, ты проходишь по селам,
в пыли оставляя сырые следы;
ты все еще хочешь казаться веселым
в холодном и утреннем свете звезды.
Аэропорт, июнь, 85
«И взлетает голубая…»
И взлетает голубая,
Синим пламенем играя,
Трепетная и немая
Золотая песня рук.
Рук, которых ты не слышишь
В темноте ночной и плотной.
Рук, которые качаясь,
Застывают в высоте.
Живи и помни
Бывает так, что ты забываешь,
где ты живешь.
И тишина вдруг внутри пустая
и не поймешь,
Зачем деревья стоят без листьев
чего-то ждут.
Уныло ветки у них повисли
и скручен в жгут
Их ствол корявый и безразличный,
что столько лет
Живет шершаво и неприлично —
живой скелет.
Домов усталых распухли окна
от перемен.
А по фасадам, по стенам блеклым —
квадраты вен.
Лежишь в кровати иль ходишь где-то,
не все ль равно?
Все то же небо, дождем раздето
и так давно
Не светит солнце, не видно выси,
да и зачем?
Все те же дали, все те же близи,
все прах и тлен.
Но, верь, проходят часы-минуты
и грянет день,
Когда желанья в тебе разуты,
когда не лень
Глядеть на сосны, в реке купаясь,
и налегке,
Ненужных тряпок не надевая,
лежать в песке.
Живи и помни, где ты родился
и где твой дом.
Ты – мир, ты – воздух, ты проявился
и босиком
Ступил на землю свежо и ново
и на песке
Следы оставишь.
Минута
Весна не делится
и свет не жжет напрасно,
и не роняет капли на карниз.
Она и так
все высветила ясно
и «верх» похож на «низ».
«Солнце садилось…»
Солнце садилось…
Лучи поднимали в воздух пылинки
с тропинки багровой.
Из дома позвали:
«Владимир Владимирыч,» – мальчика
с ласковым именем Вова.
Это весна…
Солнца сухой блеск на перилах,
Солнца хлыст по лицу дня.
Улица чириканьем оперилась,
Бликами щерятся крыш края.
Тает все кругом течет и крошится,
Даже пуговица пальто и та – на ниточке,
Снег крышам уже не ноша – ношица,
Окна радугами исписаны, как открыточки.