«Благодарность такова людская,

На себе я уж её проверил».

Я уж стар, а ты, братишка, молод —

И тебе суют порой конфеты.

Ну, а мне сквозит могильный холод,

А меня порубят на котлеты.

Так что, парень, жизнью наслаждайся:

Юность очень, братец, быстротечна.

Кувыркайся да в пыли валяйся!

Я завидую тебе, конечно».

Так вещал младому жеребёнку

Конь с глазами, полными слезами.

Но такого не понять ребёнку.

Всё поймут они с годами сами…

Пока подковы не сковали ноги,

Пока ещё твои движенья быстры,

Ты лети вдоль столбовой дороги,

Чтоб из-под каждого копыта искры.

10. 07. 1998г.

Перелётные птицы

Великой страны

Вновь улетают на запад,

Только снова о доме

Им снятся там сны

И цветущих полей запах.

Говорят, за синим морем

Жизнь богаче, чем у нас,

Но и там хлебают горе.

Говорю вам без прикрас.

Так зачем туда летите?

Словно птицы, вы вольны.

Словно крысы, вы бежите

От сумы и от тюрьмы.

Всё! Довольно на полати,

На печи ли горевать!

Слышишь, Ваня Русский, хватит

На кровати почивать!

Ну-ка, Ванька, ну-ка, встань-ка,

Со страны смети гнильё!

Уж, кружится, слышишь, Ванька,

Над страною вороньё?!

Только Русский наш Ванюша,

Он и усом не ведёт.

Всё томит святую душу,

На печи лежит поёт.

Всё готов пропить: и шапку,

И рубашечку с плеча.

И, схватив гармонь в охапку,

Рвёт трёхрядку сгоряча.

Но коней своих седлают

Все сейчас, кому ни лень.

И Россию раздирают,

Словно старенький плетень.

Покупайте! Торопитесь!

Да не прячьте вы глаза,

За ценою не скупитесь!

Вот – картины, образа!

Вот вам русская культура

На тарелочке с каймой —

Забугорною халтурой

Заполняем рынок свой.

Спустим всё за миллионы

Иноземным господам.

Оттого ревут иконы

По российским деревням.

Что ж ты сиднем сидишь, Иван,

Разоряют твою страну?!

Но, когда опустеет стакан,

Ты осознаешь свою вину.

Побредёшь по траве босиком,

Больше нечего будет делить.

И с дырявым пустым мешком

Будешь милостыню просить.

1.08.1998г.

Да простятся долги наши, яко же и мы прощаем должникам нашим.

И возлюби врагов своих, как самого себя.

Однажды в сыром тюремном подвале,

Куда даже крысы бояться ходить,

Случилась беседа, какую едва ли

Когда-либо можно ещё повторить.

Беседовали узник с палачом:

«Тебя казню я утром, на рассвете.

Тут личная обида ни при чём:

У палачей ведь, братец, тоже дети!

Нелёгкая работа, старина,

У палача – карающей десницы,

Когда идёт жестокая война

И часто переполнены темницы.

Ну, да что там говорить, не серчай.

Сядь со мною, будем пить, наливай.

А работа мне моя (вот уж здесь!)

Надоела, что хоть сам в петлю лезь!

Но палачи нужны, однако, миру,

Хотя работа наша и трудна.

А ну, поэт, схвати в охапку лиру,

Поплачь о палаче его струна!

Эх, зря все ненавидят палача:

Мы очень скромный, в сущности, народ.

Не прём рубить по-глупому, с плеча,

Совсем не злые, а – наоборот.

Мы душу вкладываем в наше ремесло.

Свою работу честно выполняем.

Тебе, приятель, просто повезло:

Мы своего клиента уважаем.

Не какой-то я там дилетант:

У меня к работе этой талант.

Гильотины – это всё ерунда,

А палач – специалист. Это да.

Он пациента словом ласковым согреет,

Весь инструмент как следует протрёт.

Он покривить душою не посмеет

И не спеша пытать тебя начнёт.

О да, приходится мне узников пытать.

И тут, приятель, не до альтруизма.

Есть шанс своё искусство показать:

Высокий класс профессионализма.

Все инструменты строго по местам,

Привяжешь пациента к спинкам койки.

Ну, а они харкают в рожу нам!

И говорят порой, что мы жестоки.

А намыливать тугую петлю

Я, признаться, и сам не терплю.

И порой жалею, что короли

Не в тугой петле покой обрели.

Не благодарна, брат, у нас работа:

Ни почестей тебе, ни похвалы.

Глазам толпы доступен с эшафота,

И никуда не деться от хулы».