Будьте внимательны: 30 августа, ровно через месяц после встречи Жукова со Сталиным, началась тщательно подготовленная бывшим начальником Генштаба Ельнинская операция, проведённая по всем правилам военного искусства. После артподготовки, в которой были использованы все наличные танки, артиллерия и гвардейские миномёты «катюша», вся имевшаяся на Смоленском направлении авиация, в бой пошли 6 стрелковых, 2 мотострелковые и 2 танковые дивизии. Одновременно, чтобы предотвратить переброску подвижных соединений противника, советские войска наносили второстепенные удары по войскам группы армий «Центр» в районе Смоленска и Рославля. Операция заняла меньше недели. Утром 6 сентября Ельня вновь стала наша. В ходе боёв в районе Ельни было разгромлено 5 немецких пехотных дивизий, которые в это время не имели танковой поддержки (то есть армейская разведка не дремала, момент был выбран удачно). Потери немцев составили около 50 тысяч убитых и раненых. Фашисты лишились ельнинского выступа, с которого собирались наступать на Москву.

Это вам, Иосиф Виссарионович, жуковский урок, чтобы вы говорили, да не заговаривались… Гордым человеком был Георгий Константинович! Да опростоволосился в победный год с несусветными германскими трофеями. И это при Сталине, который не терпел барахольщиков.

Чувство меры изменило ему под напором веры в собственную вседозволенность. С этого момента и начался закат его карьеры.

В Ельнинской операции меня удивило то, как Жуков сумел в течение месяца в одиночку организовать продуманную до мельчайших деталей, успешно завершённую операцию, в которой каждый род войск в синхронной связке с другими сумел максимально использовать своё функциональное назначение. В этих боях с особым блеском проявила себя артиллерия, которая обычно фигурирует на задворках танковых войск, хотя продуманное применение её в сухопутных сражениях зачастую бывает эффективнее, нежели танки, которые могут стрелять только в одной плоскости. И хотя я имел достаточное, на мой взгляд, представление об организаторском таланте Георгия Константиновича, я усомнился в том, что у него не было столь же способного помощника, хорошо знающего тактические особенности современной войны. И только совсем недавно, узнав, что в этом сражении участвовал Леонид Александрович Говоров, артиллерист от Бога, человек чрезвычайно интересной судьбы, я перестал удивляться.

По своему возрасту (он родился в 1897 году) Говоров не подлежал первому мобилизационному набору, объявленному на следующий день войны. Самыми старшими в том потоке были родившиеся в 1905 году. Девятнадцатилетний же Леонид, студент кораблестроительного отделения Петербургского политехнического института в 1916 году, когда царской армии не стало хватать пушечного мяса, был призван на Первую мировую войну, но попал не в строевые войска, а по божьей воле оказался в Константиновском артиллерийском училище, где через полгода получил чин подпоручика и был направлен на службу в Томск, в мортирную батарею, но после большевистского развала армии уехал к родственникам в Елабугу, где захватившие осенью 1918 года город белые поставили молодого офицера-артиллериста под своё ружьё и отправили служить во 2-й Уфимский корпус адмирала Колчака. Через год он дезертировал и вернулся в Томск, где вступившие в конце 1919 года в город части Красной Армии поставили его под своё ружьё, зачислив в 51-ю стрелковую дивизию, которой командовал Блюхер. Воевать ему пришлось в Крыму. Там он и остался после Гражданской войны и в 1934 году уже командовал артиллерийским полком в той же самой дивизии.