Братишка, конечно, любил свою сестру. Делился украдкой от отца. Но каково ей это было осознавать! Любка же всегда была «безответственным ребёнком», когда это было выгодно отчиму, и «довольно взрослой девицей» во всех остальных случаях. Он никогда так и не загордился падчерицей. Тем паче, что она всегда, так или иначе, напоминала ему и окружающим лицо того, кто «сорвал его плод первым». Так что с собой в люди её брали редко. Зато дома по хозяйству, да в образе няньки для брата, которого она, в общем-то, несмотря ни на что, любила, ей доставалось по полной.

Брат же, несмотря ни на что, любил и уважал свою сестру. Которая, во многом, являлась для него достойным объектом для подражания. Он иногда порывался её защищать и часто был не против ей помочь. Но порой эти поползновения пресекались отцом.

– Сынок. Пойди. Помоги сестре! – говаривала иногда мать.

– Не мужское это дело, – вмешивался отец, – да и вообще, мы собираемся на рыбалку. Нам некогда!

К приёмной дочери отец был совершенно беспристрастен. Строг и требователен. А сыну потакал во всём. Понимал ли он сам того!? Может да, а скорее даже и нет. Ибо шло это из глубины его мужского животного начала. С которым он, неразумный самец-«гомосапиенса» справиться был не в силах. Недаром в природе новый вожак стаи, например, обезьян – самец убивает всех детёнышей предшественников! Природа! Против неё не попрёшь! В этом смысле он, Валентин, был ещё очень прекрасным отцом, в сравнении со своими дикими предками, по неоднозначной версии Дарвина!..

(Просто он вообще слабо понимал, что означает понятие «воспитывать ребёнка». Его также никто никогда не воспитывал. И он лишь тупо копировал известную ему модель обращения родителей и детей, когда дети растут подобно овощам на грядке. Одеты? Накормлены? – Ну, и, слава Богу! Единственное, о чём он ещё помнил, так это о необходимых для подростков контроле и запретах. Но едва ли был способен, на какие бы то ни было воспитательные беседы, обмен жизненным опытом. Дочь он готов был бы вообще сплавить, куда подальше, едва ли понимая, насколько это сложно для юной незрелой девочки, жить вне дома. Как ей сложно сохраниться самой и сохранить свою невинность, не озлобиться на мир, не очерстветь, не замкнуться или не пойти по рукам! Что может быть лучше, в особенности для девочки, чем жить в родительском доме до самого момента замужества, которое чем быстрее случится, тем лучше. Тем меньше ей придётся падать, совершать ошибок и пополнять совершенно нелестную для девушки коллекцию «бывших», «нагуливаясь». Истощая свой «сосуд» любви, наполняя его цинизмом и прожжённостью. Не стоит девушкам «нагуливаться». Ибо многие загуливаются и после не в силах выпутаться их этих пут грязи. Что ценнее имеют девушки, кроме своей юности и чести? Так к чему это растрачивать впустую? Так что чем раньше случится брак по любви, тем лучше. И не стоит этому препятствовать!)

Итак, при всём низком педагогическом уровне родителей, в доме благодаря отчиму, господствовал принцип «двойных стандартов» в отношении детей. Мать расстраивало всё это. Но она была не в силах изменить положение дел значительным образом. В общем-то, с другой стороны, никто её дочь вовсе не третировал. Просто растил в допустимых рамках строгости. Строгости и требовательности, значение и смысл которых можно было легко обосновать и оправдать безусловной пользой для самой же девочки. То есть, вменить в вину было толком-то и нечего. Заставить же растить в столь же спартанских стандартах своего младшего сына она не могла, да и не хотела. Ведь его она любила не меньше, но, как младшего, даже немножко больше первого ребёнка. Так обычно случается. Ведь с годами в людях просыпаются родительские инстинкты гораздо более сильно. Поэтому большинство старших по возрасту родителей относятся к своим младшим чадам более снисходительно.