Бухта окружена берегом так, что самые крепкие ветры едва ли могут производить какое-либо волнение. Для корабля, требующего починки, нельзя желать лучшего пристанища. Глубина, в расстоянии около 50 саженей от восточного берега, не более 5 саженей; в 10 же саженях от оного от 10 до 12 футов. Выгрузка корабля может производима быть с величайшей удобностью. Если и не будет настоять нужды в исправлении корабля починкою, то и в таком случае предпочитаю я сию пристань заливу, в котором мы стояли. Кокосовые орехи, бананы и плоды хлебного дерева находятся и здесь в изобилии. В мясной провизии, может быть, в сем месте такой же недостаток, как и в порте Анны-Марии. Но главное преимущество сей новооткрытой гавани перед оным состоит в том, что можно стоять на якоре в 100 саженях от берега.

Имея под пушками все селение и жилище короля, нападение от диких совсем невозможно. Следовательно, и не нужно так, как в Тайо-Гое, где стоит корабль в полумиле от берега, давать прикрытие идущим к берегу гребным судам. Сверх сего, в последнем месте берег болотистый и каменистый принуждает далеко от оного искать благорастворенного воздуха, необходимого для поправления или укрепления здоровья. Место для госпиталя найти вблизи очень трудно; перевоз инструментов для учреждения обсерватории, по причине сильных бурунов, весьма затруднителен. У нового залива, напротив того, на зеленой равнине, лежащей у самого берега, произвести можно весьма удобно то и другое; для прохаживания же и свежего воздуха нельзя желать лучше, как долина Шегуа, простирающаяся по берегам источника.

Дорога из селения к зеленой равнине идет через каменистые горы; итак, покушение островитян к нападению может быть примечено издали. Единственный недостаток сей пристани состоит в том, что вход с моря узок; впрочем, хотя он, будучи не шире 120 саженей, затруднителен, однако безопасен, ибо глубина оного от 15 до 20 саженей, почему верпование, если ветер не будет слишком свеж, весьма удобно. Но и с сей стороны порт Анна-Мария ничем не преимуществует, ибо, входя и выходя из оного, всегда почти верповаться должно, как то испытали мы сами. Островитяне не имеют названия для сей бухты, а потому и назвал я ее портом Чичаговым, в честь министра морских сил. Оная лежит под 8° 57´ 00´´ южной широты и 139° 42´ 15´´ западной долготы.

Вид берега около порта Чичагова. Из “Атласа к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна”

В.-Т. Тилезиуса фон Тиленау

Места близ жилища короля в Тайо-Гое и англичанина Робертса весьма нам понравились, но долина Шегуа гораздо прекраснее. Извивающийся у подошвы высоких гор источник, ниспадая с крутизны и протекая быстро по низкой долине, украшает страну сию чрезвычайно. Стоящие на левом берегу оного жилища островитян показывают большее благосостояние, нежели виденные нами в Тайо-Гое, да и самые люди лучшего вида. Здесь видели мы также обширные насаждения корня таро и кустарников шелковицы и гораздо более свиней, составляющих главное их богатство, которым дорожат они чрезмерно; ибо и тут не могли мы купить ни одной свиньи.

Король, называвшийся Бау-Тинг, один только привел свинью для продажи; но он не мог расстаться с сим своим сокровищем. Четыре раза заключал с нами торг, сделавшийся наконец для него весьма выгодным; однако, невзирая на то, вдруг опять раскаялся и возвратил нам наши вещи, сколько оные ему ни нравились. Таковое упорство или нерешительность произвело на нас большую досаду, но я все же не оставил его без того, чтобы не одарить некоторыми малостями.

Прибытие наше сюда произвело всеобщую радость. Всякий, смотря на нас, улыбался с изъявлением удовольствия; но мы хотя и были первые из европейцев, их посетивших, однако не приметили ни необычайного крика, ни нескромной навязчивости. Каждый приносил нам для продажи бананы и плоды хлебного дерева, которые выменивали мы на куски старых железных обручей. Женщины отличаются также много от обитающих в Тайо-Гое. Они вообще благообразнее последних; две из них были очень красивы. Мы не видали ни одной совершенно нагой. Все покрывались желтыми шалями. Особенное отличие их состояло в куске белой материи, из которой имели они на голове род тюрбана, сделанного с великим вкусом, что служило им немалым украшением.