– Успеваем? – волновалась дочка.

– Успеваем, – мама взяла с полки паспорта. Эгина сходила за флягой. Она хотела бы запереть дверь своей комнаты на ключ, но та закрывалась лишь на задвижку. Эгина понимала, что все вещи в комнате будут перерыты. Приезжая из Герберы, она каждый раз обнаруживала, что комната вверх дном и кое-что пропало. Предъявление претензий приводило лишь к пронзительному визгу тёти «Докажи-и-и!!!» и бухтению дяди «Клевета».

– Присядем на дорожку, – мама села на потрёпанный засаленный диван в общей комнате. Дочка тоже. Посидев молча меньше минуты, они встали, взяли сумки и покинули квартиру.

Эгина думала, что нести сумку до автобусной остановки будет тяжело, учитывая то, что она ослабла, но организм мобилизовался, чувствуя, что надо бежать. Большинство людей уже уехали в центр, и в автобусе было свободно. Заняв место и видя, что времени в запасе достаточно, Эгине стало спокойней.

Однако, причина волноваться всё же была: папаня любил звонить с работы: «Что делаешь? Почему трубку не брала? Ходила куда-то? Зачем? – засыпал он её или мамку вопросами и, как правило, редко оставался доволен ответом, – И меня не предупредила!» Телефон в квартире скоро должен был зазвонить, и Эгина сказала об этом маме.

– Пусть звонит. Может, мы в магазин ушли, – не проявила беспокойства та.

– Он спросит, почему мы не предупредили его об отъезде, а потом ещё и в Герберу может примчаться, скандалить.

– В Герберу позвонит, я сама ему отвечу. Скажу, не уверены были, что билеты найдутся.

– Я действительно до сих пор сомневаюсь в этом, – всё тревожилась Эгина.

– Уедем, – как всегда была уверена мама.

И уехали. Эгина впервые оказалась на автовокзале. Раньше она видела его лишь пару раз из окна автомобиля. Он представлял собой небольшое каменное здание с тусклой мозаикой, кассой внутри и ларьками, приставленными к нему снаружи. От дороги вокзал отделяли длинные клумбы с пожухлыми цветами, больше напоминающие заросшие грядки. Самым волнующим моментом для Эгины было прибытие автобуса к остановке. Сумки закинули в полупустое багажное отделение.

Поднявшись в салон, Эгина обнаружила, что внутри не так уж плохо. Она села у окна и постаралась отвлечься на то, что за ним виднелось, однако, очень скоро её начало мутить, потому что автобус качало, как на волнах.

– Колесо, что ли спустило? – подумала Эгина и не поверила сама себе, – Не может автобус в рейс отправляться со спущенным колесом.

Автобус же в рейс отправился действительно не на спущенных колёсах, только не из самого Роларна. Роларн был промежуточным пунктом, и пара колёс начала спускать в пути. На автомобиле от Роларна до Герберы было три часа езды, на автобусе – пять.

Спустя час пути водитель соизволил остановиться и проверить давление в шинах. Эгина услышала несколько хлопков и пару тихих пшиков: «Переднее и среднее в противоположном ряду», – отметила она про себя. Шофёр подкачал колёса, и автобус двинулся дальше, уже не мотаясь. Чтобы добраться до деревни, процедуру пришлось повторить ещё пару раз.

Выйдя, наконец-то, на улицу, Эгине стало легче. Воздух пах травами и заметно улучшал самочувствие. Её и мамку никто не встречал, хотя вторая накануне предупредила сестру о приезде. Потихоньку, с остановками, они добрались до дома герберской тёти.

Морально устав, Эгина сделала паузу в своём рассказе.

Похоже, Локлиру слабо верилось в умышленное отравление. Он задумчиво подбирал слова, чтобы задать вопрос. Эгина чувствовала, что сказанного для него недостаточно. Всё описанное можно было списать на совпадения и тот же холецистит.