Она проверила еще раз:

– Множество чудаков, но нашего нет.

– Может, не тот день? – предположил Сэм. – Может, напечатают только завтра?

– Или же никогда, потому что он просто псих? – сказал Томми.

– Кстати, почему «он»? – спросил Сэм. – Женщины тоже бывают не в себе.

Фэйми снова взглянула на записку с номером.

– А если… – сказала она и остановилась, судорожно соображая.

– А если что? – одновременно переспросили Сэм и Томми.

– А если мы не должны искать объявление, а должны его разместить?..

– Ты о чем? – спросил Томми.

– Может быть, наш Синоптик хочет поговорить. Он, или она, хочет, чтобы мы подали объявление. – Она посмотрела на скептически настроенных друзей и пожала плечами: – Просто предположила.

Джо просматривала газету:

– «Вы должны подать объявление до 16:00». У нас есть пятнадцать минут…

– Давайте попробуем, – решила Фэйми.

Она достала ноутбук из сумки и через сайт отправила объявление за три минуты до четырех часов.

17:00

Джейн Хилтон тихо сидела в углу кабинета Эндрю Льюиса. Ноги скрещены, руки сложены на коленях. Она смотрела, как начальник бюро новостей листает ее отчет. Четыре аккуратные страницы. Он медленно прочитал первую из них, а затем постепенно ускорялся, пока не дошел до последней.

– Ага, тут я все понял, – сказал Льюис, просматривая последний абзац и обращаясь как к самому себе, так и к Хилтон. – И что ты хочешь этим сказать, Джейн? Отвечай так кратко, как тебе угодно. И так прямолинейно, как тебе хочется. – Он сдвинул очки на лоб и откинулся в кресле.

Хилтон выглядела слегка озадаченной. Она убрала прядь волос за ухо, разгладила воображаемые складки на юбке.

– Ну, я бы сказала, это очевидно, Эндрю. – Она подалась немного вперед. – Мы с Фэйми пересеклись в Пакистане на девять месяцев. И я согласна с твоей высокой оценкой ее работы. Но должна заметить, что в то время она стремилась делать репортажи о самых радикальных исламистах, которых могла найти. – Джейн указала на отчет: – Я описала пять случаев, которые, возможно, считали храбростью, но, по моему мнению, они граничат с безрассудством. Первый – нападение на пригородные поезда в Мумбаи в 2006 году[5]. Семь бомб за одиннадцать минут. Двести девять мертвых. Насилие, осужденное во всем мире.

Льюис поднял обе руки ладонями наружу.

– Я помню, Джейн, – сказал он, – я помню. Но, пожалуйста, ты не в прямом эфире, говори со мной как с нормальным человеком. Посмотрим, сработает ли такой подход.

Хилтон поджала губы, посмотрела в пол. Снова убрала волосы и разгладила юбку.

– Я думаю, что правильным решением было бы обратиться за комментариями к основным партиям. Есть же Техрик-и-Инсаф, Авами Техрик, Пакистанская мусульманская лига[6]. Но Фэйми направилась прямо в Лашкар-е-Тайба – «Армию праведников»[7]…

– Которые и совершили нападение, – перебил ее Льюис, – я помню. Продолжай.

После небольшой паузы Хилтон заговорила:

– Конечно, мы берем интервью у всяких психов – так ведь интереснее. Но если игнорировать основное и традиционное мнение, аудитория получает искаженное представление о происходящем. Это я к тому, что Фэйми впадает в крайности. И так было всегда. Она искажает и переиначивает информацию. Зачем разговаривать с людьми умеренных взглядов, если можно поговорить с парнем с оружием в руках?

Льюис глянул в отчет:

– А затем теракты в Мумбаи в 2008 году? Отель «Тадж Махал» и так далее[8].

– То же самое, – кивнула Хилтон. – К тому времени она уже была в Берлине, но знала все номера, по которым можно было связаться с нужными людьми. Заявления, которые она получила от Лашкар-е-Тайба, были, скажем так, довольно провокационными. Понимаешь, обычно террористы – не первые к кому обращаются за комментариями. В случае любого нападения, ты же не станешь в первую очередь разговаривать с теми, кто это нападение оправдает? Логичнее ведь звонить семьям жертв, в полицию и скорую помощь. Я бы так и сделала. Думаю, ты тоже. Эндрю, ты же был в Чечне и тоже знал всех нужных людей, но ты понимал, как сбалансировать ужас, не оправдывая его.