— Ты думал, я пыталась… Что?.. — она покачнулась, словно получила пощёчину.

Давиду показалось, что она искренне удивилась, а ещё, что едва держится на ногах, но подавил порыв кинутся, чтобы поддержать. С трудом подавил.

— А если учесть, что ты из семьи воров и лжецов, тем более не стоит верить тебе на слово, Александра Квятковская, — засунул он руки в карманы брюк, подальше от соблазна.

— Прости, я уже ничего не понимаю, — покачала она головой. — Ни чего ты добиваешься, ни зачем назначил мне встречу. Если на самом деле ты вовсе не намерен ни о чём договариваться, пожалуй, я пойду, Давид.

«Давид», — хмыкнул он. И да, он тоже так делал: делал вид, что уходит, когда полученное предложение его не устраивало, конечно, в надежде получить лучшее. Но Александра Квятковская была не в том положении, чтобы диктовать условия.

— Ты хорошо торгуешься, — усмехнулся он. — Особенно если учесть, что торгуешь собой.

— Просто скажи, чего ты хочешь. — Её глаза сверкнули, но выдохнула она устало, словно всё это и правда крайне её измотало. — Ты озвучил своё предложение, я согласилась. Назначь время и место. Обещаю, я приду.

— Видишь ли, дорогая Алекс, — склонил голову набок Давид, признаваясь самому себе, что какой бы они ни была лгуньей искусной или не очень, эта женщина его волнует. — Деловые отношения с ненадёжным партнёром, требуют… — он выдержал театральную паузу, — предоплаты.

— Предоплаты? — опешила она.

— Я должен быть уверен, что не останусь ни с чем, если окажется, что ты, — Давид помял лицо, — как бы это помягче сказать, не соответствуешь уровню моих притязаний. Особенно, если не соответствуешь, а я сомневаюсь, что ты хороша в постели.

— Ты хочешь… — задохнулась она то ли от ужаса, то ли от возмущения. — Секс сейчас?

— Дорогая, речь о тридцати миллионах, я должен знать, что беру. За что плачу. Что мои расходы окупятся.

Давид ждал, как минимум, пощёчины, так потемнели её глаза — как грозовые тучи, за которыми должны следовать гром и молнии. Как максимум, она должна была в гневе выскочить из кабинета. Он нарывался, играл с огнём, провоцировал и знал это: к кому бы в постель ни подкладывал её отец, Александра Квятковская не из тех, кто потерпит откровенные оскорбления. Ради чего бы она ни пришла, эта девушка не позволит так с собой обращаться.

Давид надеялся, даже предвкушал, что будет именно так. Но она снова удивила.

— Хорошо, — сказала она беззаботным голосом, от которого Давиду стало не по себе. И показала на диван. — Прямо тут?

И он снова почувствовал, что моментально возбудился.

Вопреки тому, что не должен сейчас испытывать ничего, кроме злорадства. Ничего кроме торжества и удовлетворения. Но даже странная, неконтролируемая, неподвластная ему тяга к этой женщине не заставит его отступить.

Ничто и никто не заставит. Давид Гросс — тот, кто никому не верит, не боится, не просит и ни перед чем не останавливается.

— Можно и тут, — кивнул он. — Раздевайся.