«Так, значит, к Сане я двенадцатого устроилась. Тринадцатого работала, а 14 мая он меня выгнал. Ну так и получается, сегодня пятнадцатое. Если я правильно посчитала. Мама будет ждать меня сегодня. Что же делать?»

И Файка почувствовала себя так, словно предала самых родных ей людей. Стало трудно дышать, внутри появилось беспокойство. Но теперь она даже не на трассе, а в лесу. И выбраться из него никак не сможет.

– Нам нужно на море съездить, – прозвучал в голове голос мамы. Она произнесла эту фразу, когда Фая уже собиралась домой. Это был её последний визит к матери перед побегом.

– Всем вместе поехать? – спросила Фая и прикинула, отпустит ли её Федя отдохнуть с сестрой, племянником и мамой.

– Ну да. Я, Марина и Сашка.

– А я?

– У тебя муж, – отрезала мама. – С ним съездишь! Вы же и так каждый год куда-то катаетесь! Вот совести у тебя, Файка, как не было никогда, так и нет. Нет бы нас с собой взяла… Ну да ладно, я тебя прощаю. Понимаю, с мужем вдвоём отдыхать хочется, без посторонних. Но ты с Федей поговори. Пускай и нам путёвку оформит. Хоть бы к нам на Чёрное море. Но если что, мы и загранпаспорта сделаем. И опять же, Федю попроси, чтобы он договорился и нам как-то побыстрее всё оформили. Хорошо бы в начале лета отправиться на отдых, пока не слишком жарко.

Фая слушала, и чувствовала внутри боль. Вот так, без неё.

– Ты чего застыла? Топай давай. Мне ужин готовить пора, да и тебе скоро мужа с работы встречать. Но я надеюсь, ты меня не подведёшь?

Ничего не ответив, Фая сказала просто:

– Пока, мам.

– Пока. Жду пятнадцатого! И с утречка прибегай. Поедем с тобой на рынок.

Файка выскочила из подъезда и усмехнулась. Очень часто мама звала её на рынок в день «получки». Но там она не спешила тратить полученные от дочери деньги. Она покупала мясо и рыбу, яйца, и другие продукты, за которые платила Фая. И дочь не спрашивала, есть у неё деньги или нет.

А море было нереальной мечтой. Тогда Файка шла домой с чётким осознанием, что оплачивать её матери и сестре отдых на море Федя не согласится.

Сейчас в лесу Фая погружалась в воспоминания так полно, словно ныряла в те дни, что даже не видела, куда идёт. Почему на неё напало такое состояние, она не понимала. Может, бесконечные деревья сводили её с ума, а может, она просто заблудилась не только в лесу, но и в своих противоречивых чувствах.

Возвращаться Файка не хотела и хотела одновременно. Ей было жаль мать, свою неприспособленную к жизни сестру, которая ни о чём, кроме парней и тусовок, думать не могла. А Маринка, в отличие от неё самой, была хороша собой. На неё всегда обращали внимание.

– Тебе, Фуфайка, научится бы косметикой пользоваться, – много раз повторяла Маринка. – Ты как мышь: серая, невзрачная. С другой стороны, замуж-то выскочила. Да ещё и мужика себе нашла нормального. Отхватила! И что он в тебе нашёл?

Фая смотрела на себя в зеркало и понимала, что совсем не внешность привлекла Федю в ней. А её безнадёжное состояние. Её легко было приручить, что он и сделал. Впрочем, Маринка, зная о периодических побоях, лишь хихикала:

– Бьёт, значит, любит. Вот это страсть! Да ты дура, Фуфайка! Такому мужику нужно в рот смотреть, а ты сама, наверное, нарываешься.

Спорить с сестрой было бессмысленно, и Файка просто молчала в ответ.

«Вот куда меня жизнь привела?» – со вздохом подумала Фая, делая очередную передышку. Ноги болели. На одной была мозоль, которую она заработала ещё накануне, пока шла вдоль трассы. Но с тех пор она прошла много. Может, даже очень много. Фая сидела на поваленном дереве, уставившись на мох, и вдруг расхохоталась. Громко, в голос! И только отсмеявшись она произнесла: