— Ночами ты разве не спал? — голос просел, я даже откашлялась.

— Со сном возникли трудности, — его голос звучал как предупреждение – не стоит копать дальше. Вряд ли я готова услышать ответ, но разве голос разума может достучаться, когда накрывает эмоциями?

— Какие? — облизнув пересохшие губы.

— Не догадываешься? — мотаю головой, потому что то, о чем я думаю, вряд ли соответствует действительности. — Я тебе чуть позже расскажу…

24. Глава 23

Камилла

От последних фраз, сказанных низким голосом, у меня внутри все сжимается, я просто не понимаю, как реагировать. С кем-то другим я придумала бы, что ответить, но это Бессонов… взрослый и опасный.

Подушечками большого и указательного пальцев он растирает глаза, будто устал или действительно все это время не высыпался.

Анализирую слова Бессонова. Появляются кое-какие догадки, ведь намек недвусмысленный, во всяком случае, я не вижу подтекста, хотя даже себе страшусь признаться, что Лева сказал, будто ему мешает спать желание, которое он испытывает ко мне. Я уж точно не стану задавать наводящие вопросы, чтобы выяснить у Бессонова, правильно я поняла или нет. У меня от одних догадок кровь приливает к лицу.

Вот как теперь сесть с ним в одну машину и ехать на урок вождения?

— Или покажу… — после небольшой паузы добавляет Лева и улыбается. Он будто догадался, что со мной происходит, а может, увидев эмоции на моем лице, решил сгладить напряжение. Я настолько удивлена резкой переменой настроения, что мне нужно несколько секунд, чтобы прийти в себя.

Лева делает шаг назад, отходит к водительской двери. Напряжение, которое секунду ранее искрило между нами, пропадает.

— Садись в машину, — продолжая улыбаться. Вот как он так быстро может брать себя в руки, когда меня изнутри дрожь пронзает?

Приходиться стараться выглядеть такой же спокойной и равнодушной. Подумаешь, намекнул, что из-за меня его мучает бессонница…

Интересно, Бессонов спит голым или одетым?

Что за мысли лезут мне в голову? Но их поток уже сложно остановить.

Дема, Тим и Макар спали голыми даже зимой. В детстве несколько раз так случалось, что я врывалась в их спальни, забыв постучать или покричать из-за двери. Благо всегда мне везло, я натыкалась на голые ягодицы, потому что спали ребята на животе. Один раз Дема успел проснуться и накинуть на себя простынь раньше, чем мои любопытные глазки смогли бы что-то узреть. После того случая меня отругали, а мальчишки стали запирать дверь на ночь...

То ли мне казалось, то ли в машине действительно было душно. Мне не хватало воздуха, его будто весь выпивал Бессонов. Мы сидели очень близко, стоило мне подвинуть локоть, я могла коснуться его руки. Украдкой за ним наблюдая, я отметила на загорелом лице легкую щетину, он не успел сегодня побриться. Хотелось узнать, какая она на ощупь. Отворачиваюсь к боковому окну, делаю два глотка воздуха, чтобы немного остыть. Вновь кошусь на его красивый профиль: ровный нос, упрямая линия подбородка… чувственные губы.

Интересно, как он целуется?

Да что со мной сегодня?

Вновь отворачиваюсь, еще два глотка воздуха и приказ не смотреть на его лицо. Это не спасает, потому что теперь я рассматриваю его руки. Красивые руки, перевитыми венами. На запястье швейцарские стильные часы, которые чуть съезжают на кисть. Он обхватывает рычаг переключения скоростей, даже крепкие длинные пальцы перевиты венами. Его красивые руки не портят сбитые до шрамов костяшки.

Мне нужно открыть окно, пока я не сгорела тут…

— Жарко? — спрашивает Лева, когда я начинаю тыкать на кнопки стеклоподъемника.

— Угу, — неслышно соглашаюсь, хотя мои щеки пылают совсем не от жары. Смотрит мне в лицо, не знаю, что он там видит, но его кадык заметно дергается, когда он отворачивается и включает климат-контроль.