И наиболее человек одинок в своих самых высоких тайных мечтах, в самых своих лучших и благородных стремлениях.

Вы пламенеете усердием к какому-нибудь святому. Его светлая земная жизнь, оказанные им высочайшие дела милосердия, оброненные им во славу Церкви слова, провозглашенное им учение – все это наполняет вашу душу восторгом, и вы хотели бы зажечь такой же восторг в отношении к этому праведнику в другой душе.

И вы начинаете повествовать о нем подходящему, по вашему мнению, человеку, в котором в самом есть много высокого и который, как вам кажется, мог бы особенно душевно отнестись к этому чтимому вами праведнику.

Но вас слушают рассеянно. Очевидно, ни малейшее волнение не охватывает души слушающего. И вам становится не только досадно, но как-то стыдно перед самим собой, что вы выставили напоказ свое хорошее, глубокое, искреннее чувство пред человеком, который в нем ничего не понял.

Ваша душа вознегодовала. Вы услышали о какой-нибудь страшной несправедливости, вы полны ненависти к обидчику, вам хотелось бы сделать все на свете, чтобы утешить и успокоить потерпевшего. Вы, быть может, не сдержитесь, расскажите все это житейское положение, выведшее вас из своего равновесия человеку, который кажется вам ближе по духу. Этот человек отнесется к вашему рассказу совершенно равнодушно, и вам опять стыдно, что вы вынесли изнутри себя святое чувство, которому лучше было бы остаться невысказанным.

Вы услышали о каком-нибудь житейском несчастье, старались помочь как могли, но помощь нужна постоянная и продолжительная. Вам кажется, что вы из среды своих богатых знакомых, для которых ничего не составляет месячный взнос в пять-десять рублей, можете легко образовать кружок, который собирал бы ежемесячно нужную сумму. Вы рассказываете об этом намеченным людям. Они настораживаются, слушают как-то нехотя и отказываются с оскорбительным для вас равнодушием. Как в эту минуту вы чувствуете себя безнадежно одиноким!

Нет тех людей, для которых была бы ценна та душевная работа, которая в вас совершается, круг всех ваших мыслей и чувств, ваши думы и мечты, ваши взгляды на жизнь, ожидания – все, что составляет главную часть человека, все, что является духовной личностью и представляет главное отличие человека от другого человека. И если у вас бывают порой высокие духовные порывы, если иногда чувство пламенной веры доходит в вас до какой-то осязательности того, во что вы верите, если иногда находит на вас, открывается в вас источник благодатных слез, а молитва действует на вас так, что вам кажется, что вы и горы могли бы подвинуть,  – о, берегите, берегите в себе тогда эти тайны духовной жизни, никому их не пересказывайте, потому что люди их все равно ведь не поймут и только осудят вас.

Один молодой мирянин, не чуждый сильных религиозных порывов, стоял однажды перед великим старцем, с которым он случайно встретился и память о котором освещала успокоительным светом всю его последующую жизнь… «Не открывайся никому,  – говорил старец, духом чувствуя большую искренность этого человека и доверчивость его к людям,  – переживай все в себе самом, не открывайся людям!..» Вот на какое одиночество бывают обречены люди, которым доверие к людям, делящим с ними мысли и чувства, необходимо как воздух… И длятся, длятся в неутешимом, непоправимом одиночестве годы, дни и десятилетия, и усталая душа отказывается от каких-нибудь ожиданий на земле и знает, что свою тоску одиночества принесет Тому Богу, Который один наполнит ничем не наполнимые ее глубины.

Но в этой муке, в этой казни одиночества мы безнадежны только потому, что мы не ищем того, что нам надо и необходимо искать.