Перед столовой рота выстраивается взводными колоннами, некоторое время марширует на месте. По команде «бегом» вечно голодные «духи» вбегают в помещение столовой один за другим.

Каждый стол рассчитан на десять человек. Начинается борьба за место. Сидящий первым от прохода между двумя рядами столов обязан относить грязную посуду. На это место обычно попадают слабые, слабые не столько физически сколько морально. С первых дней Сережа Чернов, травимый и сержантами, и своими же «духами», занял одно из таких мест. Он уже не спешил на более престижное место, спокойно заходил и занимал край лавки у прохода. За Черновым уже закрепилась характеристика «чмо». Следующий кандидат в «чмошники» – Киселев (Кисель).

Специальный термин «зачмурить» на армейском жаргоне обозначает превратить человека в «чмо». Угрозами, побоями человека со слабым стержнем души ломают, заставляя выполнять грязную работу. Помыть, прибрать бутылки после пьянки, сбегать за водой среди ночи – мало ли потребностей у «блатных» и «приблатненных» обитателей казармы, удовлетворять их потребности обязанность «чмошников».

Куликов благодаря знакомству с Морбинчуком и комсоргом отряда, на гражданке актером выпускником театрального института Кулыгиным, быстро усвоил «кто есть кто». Ленинградец Кулыгин повздорил с режиссером театра. Собственно «вздор» заключался в том, что Кулыгин активно «бил клинья» под дочь режиссера и та отвечала взаимностью. Воспользовавшись моментом, режиссер нанес ответный удар, сплавил Кулыгина в армию, хотя мог, где надо словечко замолвить. Кулыгин – обладатель букета различных болезней, не случайно попал в стройбат, а не в ВДВ, самый безобидный цветок – варикозное расширение вен. За несколько месяцев службы Кулыгин вырос из актеров театра до комсомольского руководителя стройбата! Должность с кабинетом в штабе называлась «комсомолец». «Сам понимаешь, Вовик, на стройке мне хана, вот и кручусь с этими штабными крысами», – объяснял безупречность своей службы Кулыгин и с надеждой добавлял, – ничего, нам бы до осени продержаться, чтобы забыть все к черту».

Рота заняла свои места у столов, ждут команду садиться.

«Садись», – командует сержант, рота садится на скамейки.

«Встать», – значит, сели не одновременно. Сесть, встать, сесть, встать. Из всего, при желании, можно сделать «воспитательный» процесс.

«Садись» – рота, как один человек, х-р-р-пах, наконец-то ублажила требовательного сержанта.

«Бачковые, встать», – за каждым столом один бачковый, его задача наполнить десять тарелок (эмалированных мисок) из бачка – большой кастрюли. После этого можно есть, если конечно, все бачковые встанут как один человек, если нет – будут тренироваться синхронности вставания. Шапки, снятые при входе в столовую (как при входе в храм) зажимаются между коленями, положить их негде, да и незачем, украдут, или обменяют на засаленную.

Куликов поражался скорости, с которой «духи» расхватывают хлеб, шайбочки масла, сахар или вечернее блюдо – жареную скумбрию. Все это мгновенно исчезает из общих мисок. Не хватило хлеба, масла или вместо рыбины достались ее ошметки – сам виноват, нужно быть проворней. Протесты обделенных отклика не находят. Куликов при поддержке Сашки Хлебникова и Слонова за своим столом навели порядок. Каждый брал только свою пайку. Куликов предложил по-честному все делить, Хлебников с угрозой в голосе спросил – «Кто-то против? Бля!». Слонов, сказал, что он присоединяется – «Каждому поровну». Трое рослых парней – этого хватило, чтобы навести порядок за отдельным столом. Однако, не всегда удавалось попасть «своей» командой за один стол. Как-то Куликов, Хлебников и парень из Краматорска по кличке «Хром» попали за один стол с семеркой выходцев из Средней Азии, с «урюками», если по-армейски, «урюки» – собирательное название среднеазиатских народов. Хлеб и масло расхватали стремительно, Куликов просто физически не успел уговорить «духов» быть людьми. На троих досталось два куска хлеба – улов Хлебникова и раздавленная в борьбе шайбочка масла, выхваченная из чьих-то рук Хромом. Напротив Куликова сидел довольный Базарбаев, неформальный лидер «духов» – азиатов. Хром и Базарбаев, как-то, нешуточно разодрались в казарме, после чего Хром, смелый и неслабый парень, сказал разбитыми губами: «от каратюга долбанный».