– Профессионал! – прокомментировал Антон.

– Да, умеем туалеты отапливать.

– Сейчас будешь мне это припоминать до конца жизни!

– Да ладно, бывает.

Вечер вступал в свои права, сгущались сумерки. Парни сидели за столиком, у окна, и ели бутерброды с колбасой, запивая чаем из термоса. Лёха поменял батарейки в светильнике, на потолке, и в домике стало заметно светлее. Печь приятно потрескивала, заполняя помещение теплом. Домик был небольшой: снаружи – крыльцо из трёх деревянных ступеней, входная дверь на тесную веранду, где хранились стеклянные банки и ручной инструмент. Сама комната была заставлена старой мебелью: сразу возле входа, справа, стояла печь, чуть дальше, вдоль стены, старый сервант времён СССР, нафаршированный разным барахлом в виде бокалов, шкатулок и прочих безделушек. Слева расположилась обеденная зона, состоящая из прямоугольного стола с угловым диванчиком, а прямо над диванчиком висел навесной шкафчик. Над столом находилось окно, выходившее в сад. Из окна была видна тропинка, протоптанная между грядок, ну и, конечно, сами грядки, упиравшиеся в забор с малиной. У противоположной стены размещалась зона отдыха: старый раздвижной диван – «привет 80-ые» и маленький журнальный столик. В тумбочке для телевизора отпадала необходимость, как и в самом телевизоре, за неимением электричества в доме.

– Ну и музей тут у вас! Надеюсь, деньги за вход с меня не возьмёшь? Такая выставка в городе рублей триста стоит, за одного посетителя, – оглядываясь, рассуждал Антон.

– Не бойся, для тебя бесплатно! Если бы ты знал, с каким трудом в своё время бабушку уговаривать пришлось, чтобы она с этим сервантом рассталась! Изначально его планировалось на помойку вынести, но бабушка не дала, до слез дело дошло: «Как же вам, ничего не жалко! А я в своё время без продыху работала, горбатилась на фабрике, чтоб себе эту мебель позволить! Для вас же старалась, чтоб вам после меня осталось, хоть что-то! А вам бы всё выбросить!» – рыдала бабушка.

– Ну, отец еле уговорил её, сказал, что в сад увезём, сервант её любимый, там послужит ещё. Остальную мебель пообещал в гараж перевезти, только он у гаража не стал останавливаться, а сразу на мусорку, чуть подальше проехал, да и свалил всё там, – закончил Лёха.

– Да уж! Душещипательная история! Настоящая семья садистов! Расправились с бедной бабушкой, всё её наследство уничтожили, как теперь в пустой квартире то живётся? – подкалывал Антон.

– Ты за кого нас держишь!? – пробубнил Лёха. – Мы новую мебель купили, ремонт у бабушки в комнате сделали, жаль только, что она померла через полгода, но в новой комнате пожить успела.

За разговорами незаметно прошло время, за окном стемнело окончательно, Лёха закинул в печь два последних полена.

– Ну всё, теперь до утра не замёрзнем. Спать на том диване ляжем, – Лёха указал в сторону старого дивана, – он большой, места нам хватит.

– Надеюсь, приставать не будешь? Или мне пистолет с собой под подушку положить?

– Да кому ты нужен! Диван большой, всем места хватит, пошли лучше на улицу перед сном сходим, «Летний домик» проведаем, а потом спать, завтра с самого утра в лес пойдём.

– Да и дождь, вроде, закончился, завтра хоть не по грязи шлёпать, – согласился Антон.

Затем Лёха с Антоном вышли на улицу. Ночь была тихая, половина луны вполне прилично освещала окрестности, на соседней улице кое-где в домиках горел свет. Там ещё было электричество, а вот дальше – его уже не проводили. Приблизительно метрах в четырёхстах чернел массив леса, протянувшегося вдаль и сливавшегося с горизонтом. Казалось, что эта чёрная масса, незаметно для глаз, движется в сторону садов и поглощает их один за другим и стоит только отвернуться и потерять бдительность, как она проглотит и тебя. В этот момент, глядя в сторону леса, начинаешь верить во что угодно, в то – над чем днём посмеялся бы от души. Возможно, из таких вот пейзажей, в далёкие времена, черпали вдохновение для свих страшных сказок Братья Гримм, Шарль Перро и прочие писатели тех далёких, прошлых лет.