Д и м а . Присаживайтесь, Ольга Владимировна, мы чай собрались пить…

К а р я к и н а . Вижу, какой чай, вижу. И как же вам, Дима, не стыдно?

Л е х а . Уходи! Видеть тебя не могу, не хочу, не желаю…

К а р я к и н а . Ну ладно, Алексей, я с тобой иначе поговорю. А вам… стыдно, стыдно… он же спивается.

Л е х а . Не ходи за мной по пятам, а то знаешь, что я сделаю? Знаешь?

Д и м а (Лехе). Уймись.

Л е х а . И ты командовать? Все вы… раскомандовались.

С л а в а . Уходи, Леха.

Л е х а . А пиво?

А л и к . Перебьешься.

Л е х а . Вы думаете?

С л а в а . Думаем.

Л е х а . Ну и черт с вами! Мир не без добрых людей…

Срывается, выбегает вон. Следом понуро выходит Карякина. После их ухода все некоторое время подавленно молчат.

А л и к . Это называется семейная жизнь…

С л а в а . Заткнись, философ.

Д и м а . Что ни говорите, а мне ее жаль…

Ю р и й А н д р е е в и ч . Это пройдет.

Д и м а . А если нет?

С л а в а . Заныли…

Д и м а . Никуда вы не полезете, чую.

А л и к . Нервишки у тебя, Дима, ни к черту.

Д и м а . Я не могу поверить, что можно так просто распорядиться человеческой жизнью…

А л и к . Двумя молодыми человеческими жизнями.

С л а в а . А никто, представь себе, и не думал распоряжаться. Если бы только посмел, я первый не полез бы, понял?

Е л е н а . Знали бы вы, на что идете…

Ю р и й А н д р е е в и ч . Они знают.

С л а в а . Старая песенка, и она нам надоела.

Д и м а . Плевать мне на то, что она вам надоела, плевать мне на все это… Поймите, это же безумие. Оборудование не готово, работать нельзя даже без вас – кроликов, мастерскую нельзя пускать… А вам… точно жизнь обрыдла.

С л а в а . Ну уж нет!

Ю р и й А н д р е е в и ч . Пацаны…

Е л е н а . Я больше не вижу ни малейшего шанса…

А л и к . Ах, вот оно что – вы больше не видите…

Е л е н а . Я, к вашему сведению, несколько лет занимаюсь подобными состояниями. И я…

С л а в а . Что вы нас запугиваете? Сговорились?

Д и м а . Они безнадежны. (Оживляясь, Андрею). Есть там у тебя?

Ю р и й А н д р е е в и ч . Есть.

Д и м а . Тогда что же ты?..

Гаснет свет. Вновь зажигается, прошло несколько часов, теперь за окном сумерки. За столом сидят Слава и Жанна. Тесно прижались друг к другу, читают книжку.

Ж а н н а . Славка, что же будет?

С л а в а . Ничего особенного, радость моя.

Ж а н н а . Я все знаю…

С л а в а . Ты всего не знаешь, все знает один Дима.

Ж а н н а . Славка…

С л а в а . Что?

Ж а н н а . Мне страшно.

С л а в а . Мне тоже… по улицам ходить, того и гляди под мотор угодишь… Очень страшно. Молодожены не приедут…

Ж а н н а . Мне страшно, Славка.

С л а в а . И мне. Ты сегодня останешься здесь.

Ж а н н а . И не подумаю.

С л а в а . Подумаешь. Ты умница, а умницы все думают. Все вы сплошь умницы. Алик, Андреич, Дима, ты… Странная у Андреича жена. Она его любит, нашего Юрия Андреевича. Она так внимательно смотрит на него, а он… он ее не жалует. Околачивается здесь с нами… Разве же можно такую жену оставлять одну? Я тебя никогда одну оставлять не буду…

Ж а н н а . Еще как будешь.

С л а в а . Ну, хорошо, буду. А сегодня – не буду. Ты сегодня останешься здесь. Она, мне кажется, даже не теплая, хотя очень умная. Это подозрительно…

Ж а н н а . Кто умная?

С л а в а . Его жена. Она умная и крепенькая. На первый взгляд. А что там в глубине… поди, разберись. Она сильная – возможно. Ты тоже сильная?

Ж а н н а . Пожалуй, нет.

С л а в а . Если женщина умная и крепенькая, это подозрительно.

Ж а н н а . Я дурочка.

С л а в а . Точно. И ты останешься здесь, молодожены сказали, что, если до семи не явятся, не будут совсем. Они поехали к его родителям в Ленинград. У него родители что надо. Папа – профессор нашего института, мама – тоже что-то в этом роде. Дом у них – полная чаша и еще немного. Мы бывали там пару раз с Аликом. У нас будет такой же дом… со временем. Они очень боялись, что их прогонят, как только узнают. Женились-то без спроса, даже не позвали на сочетание. Не прогнали, видать, а то бы уже были. Хорошо, что у нас никого нет.