– Счет для ветеранов Афганистана, на подъем подлодки «Курск», на покупку германских протезов для инвалидов Чечни…

– Ты чего трендишь, козочка! Какие счета? Там же бабок было немерено!

– Они сразу решили все отдать. Я в этом участия не принимала… – голос у Елены сорвался. – Кое-что, конечно, осталось, но сколько именно – я не знаю.

– А в скворечниках что прятали?

– В скворечниках? – вся нелепость вопроса даже и не дошла до сознания девушки. – Мы… Ничего там не прятали.

– Зачем же развешивали их по деревьям?

– Ну… Для птиц, наверное. Тимофей с Димой решили, что просто так давать деньги будет не совсем правильно и решили устраивать конкурсы. На лучший детский рисунок, на лучший скворечник и так далее.

– Да она же горбатого лепит! Внагляк лапшует! – Лешик нервно дернулся на диване. Вид разгуливающей по коленям девушки руки возбудил его до предела. – Давай, я потолкую с ней. Вдую ей конкретно, и все дела. Вот увидишь, она только спасибо скажет.

Лумарь осадил разогревшегося Лешика взглядом.

– Перебьешься. Я так думаю, она сама нам все скажет. Мы же ей дружбу предлагаем, не гадость какую-нибудь. А девочка просто не в курсах. Ну, отправили десяток-другой тысчонок в больничку, но не весь же чемодан, верно? Так что, лапуля, я прав?

– Я… Я не знаю. Они не говорили мне, что и куда отправляют. Я же не бухгалтер, всего-навсего секретарь.

– Тоже возможно. Рядовой секретарше не все положено знать. А с другой стороны, если девочка симпатичная, если приложит к тому должные усилия, то, пожалуй, могут что-нибудь рассказать и ей. Как полагаешь, курочка?

– Конечно, я могу постараться…

– Тебе придется постараться. Очень постараться, цыпочка. – Лумарь глазами указал Гуте на комод. – Пошарь-ка в ящиках. Наверняка найдем открытки от подружек, племянников, папы с мамой. Ты ведь любишь свою родню?

– Пожалуйста, не трогайте никого.

– Да мы и сами не хотим. Мы даже твоих хозяев не собираемся задевать. Но видишь ли, те камушки когда-то принадлежали нам. Ты, вкуриваешь, лапуля? Вот и узнай, где они их прячут. А мы тихо-мирно возьмем свое и отвалим. За старания и тебе долю отстегнем. Тебе ведь нужно косметику, жратву с колготочками покупать, правда? – Лумарь снова огладил ноги Елены. – Такую красивую девочку грех не поощрить. Особенно, если она хорошо потрудиться.

– Смотри, босс! Бирюльки! И цепочки с камушками… – Гутя с азартом продемонстрировал деревянную резную шкатулку, доверху заполненную простенькими женскими украшениями.

Лумарь никогда не считал себя большим знатоком ювелирных поделок, однако в данном случае ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что именно лежит в шкатулке.

– Дубина! Это же стекло голимое. Чуть дороже, чем пивная тара. Ты письма ищи. Открытки с телеграммами.

– Так это я уже нашел. На самом виду лежали. – Гутя взвесил на руках стопку конвертов, без особого любопытства начал перебирать. – Вроде то, что надо. Это, кажись, от ее предков, а тут от какой-то малолетки сопливой. Вон и фото прилагается. – Гутя перевернул фотографию изображением вниз, нараспев прочел: – Тете Лене от маленькой Кати.

– Видишь, как все устроилось. – Лумарь выпрямился. – И про Катю мы теперь знаем, и про маму с папой. Вот и выбирай: либо на подарки им тратиться, либо на веночки могильные. Ну, а выкинешь какой-нибудь фокус, мы и тебя достанем. В сейф ты не спрячешься, а найти такую милашку даже в нашем немаленьком городе проще пареной репы.

– Но я не сумею разузнать быстро!

– А ты попробуй. Смелость, сама знаешь, города берет. В постельку своего начальничка затащи, в бумажках поройся, в сейф загляни. Вы бабы – народ сметливый, всегда что-нибудь да придумаете.