– Скоро Новый год, и у нас в городе, как вы знаете, живет множество национальностей. У каждой – есть свои традиции и национальная кухня. Вы можете написать вот об этом. Начните со студентов – в общежитиях полно иностранцев.

Звучало еще ничего, пока журналистка не начала объяснять, на чем стоит сделать акцент.

– Хорошо бы договориться с кем-нибудь из иностранцев, чтобы он мог на камеру приготовить свое национальное блюдо. Кто-то из вас бы занялся съемкой, а кто-то – взял у него интервью, – с оживлением инструктировала нас Ирина. – Помню, когда я жила в общежитии, у нас соседями были выходцы из Новой Гвинеи. И под Новый год они постоянно жарили селедку. Вонь стояла невыносимая – на весь этаж. Но когда мне предложили попробовать это блюдо, оказалось очень даже ничего.

Мы с Пашей едва сдерживали смех. Я сказал, что мы согласны на эту тему, но приступим к ней позже, прямо перед праздниками. Обменялись контактами и на условиях дальнейшего сотрудничества попрощались с редакцией.

Когда зашли в лифт, нас прорвало. От смеха у меня наворачивались слезы:

– Бьют и унижают военные? Не наша тема! В главном вузе города деньги мешками воруют? Тоже не наша! Папуасы жарят селедку?! Вот это наше!

Алина так и не ответила. Когда мы пересеклись в перерыве между пар, обсудили роман «Не кормите и не трогайте пеликанов», который я тогда начал читать. Алине как-то даже довелось увидеть его автора Аствацатурова в путинском центре образования «Сириус» для одаренных детей в Сочи.

Тем не менее, наше общение не вселяло в меня большого оптимизма, и я решил пойти к психотерапевту. Не сказав врачу ни слова об Алине, я лишь описал свои симптомы: подавленность, тошноту, ощущение, что грудь распирает булыжник, а еще желание плакать и нажираться. Терапевт выписала несколько препаратов, чтоб не хотелось бухать, но от приема антидепрессантов пока посоветовала воздержаться.

Когда я вернулся домой с сеанса и принял таблетки, сел за комп, чтобы скинуть папку с книгами с телефона на рабочий стол. Винда загружалась медленно, из-за чего я разозлился, обматерил компьютер и стукнул по нему. Начав совершать манипуляции с папками и окнами, заметил, что все делается в замедленном режиме, как будто врубился эффект слоумо из фильмов. Первой возникшей мыслью было, что словил в интернете вирус. Второй – что шайтан-машина услышала мою крамолу на ее и решила меня покарать. Перезагрузил систему, и замедленность пропала. Стало не по себе. Для меня так и осталось загадкой, было ли это проблемой с компом или галлюцинацией.

К моему состоянию подключилась простуда – вечный спутник осенью и зимой. По утрам я кашлял так, что думал, выхаркаю свои легкие. Но пропускать учебу не хотелось, и я поплелся на пары. Нам дали тест – довольно муторный. И когда препод вышел из кабинета, я подошел к столу со сданными работами, чтобы подглядеть ответы. Алина сидела за первой партой и не очень громко сказала: «А Егор списывает». И показала мне язык. Меня будто ужалили в спину, и яд стал медленно всасываться в кровь. Я вынужденно улыбнулся и сел на свое место.

Прозвенел звонок, и наша группа пошла в столовую. Мы уже привыкли обедать за одним столом: кто-то приносил из дома, а кто-то покупал тут же. Но мне есть не хотелось – хотелось выпить, и чем дольше я сидел напротив Алины, тем сильнее.

В какой-то момент к ней подсел пацан с военного направления – коротыш с вечно натянутой на лице улыбочкой, любитель футбола и неплохой кандидат на роль сотрудника госканала. Они миленько о чем-то беседовали. Глядя на то, как он смотрит на Алину, к тому, чтобы нажраться, добавилось сильное желание выпустить этому парню кишки. От злости и бессилия я сжал кулаки и опустил глаза в пол. По телу пробежала мелкая дрожь, как при ознобе. Алина заметила, что я никуда не гожусь, и спросила: