Все. На этом сонное видение прервалось. Обычные сны быстро забываются, но этот не из таких – и сейчас еще он в памяти моей, как фотографический снимок. Согласен, что это всего лишь сон и доподлинно определить его природу невозможно. Однако, именно тогда появилась у меня уверенность, что батюшка преподал мне благословение, что работа, которой я занимаюсь, для кого-то окажется полезной, принесет пользу. Надеюсь на это и верю. Может быть придется понести за это свой крестик – но на все воля Божия. А ведь батюшка так любил и почитал Святой Животворящий Крест Господень и всемерно прививал духовным чадам любовь к нему. Но что слова, не подкрепленные самоей жизнью? “Напрасно учит тот, – утверждает прп. авва Исаия, – у кого дела не соответствуют учению”…

Вспоминает матушка Нила:

“Однажды отец Николай говорит нам: “Ну вот, сестрички, сейчас будете пилить старые кресты”. Принес пилу. Мы сразу за работу, спилили и ждем. А кресты подгнившие были, на труху развалились. Вдруг батюшка бежит с чистым белоснежным рядном на плече. “Не ваше, – говорит, – женское дело кресты носить”. Собрал все и с пением “Кресту Твоему покланяемся, Владыка” унес в баньку, которую прежде истопил. Там и сжег. Какое благоговение перед крестом! Как же нам после этого поступать по другому?”

Вот такая гармония внутреннего и внешнего – мысли, слова и поступка.

“Подлинный старец, прежде всего благодаря высокой духовности, бережно относится к каждому конкретному человеку. В силу своей опытности и благодатного дара он раскрывает образ Божий в человеке теми средствами, которые созвучны его духовному устроению и возрасту…”

* * *

В последний раз мы были на острове у отца Николая за три недели до его блаженной кончины, в начале августа 2002 года. В это время у нас гостил писатель Николай Коняев с супругой Мариной. Надо сказать, что целью их приезда, собственно, и являлось посещение святых мест Псковщины. Мы уже успели побывать в нескольких монастырях и памятных для православного сердца местах, испросив на паломничество благословение у архимандрита Гермогена (Муртазова). По его молитвам все наши поездки складывались на удивление удачно. Воодушевившись таковым к нам Божиим благоволением, Николай предположил, что и батюшку мы каким-либо образом сумеем увидеть. Я совершенно точно знал, что о. Николай давно не выходит из кельи. И раньше-то, когда был он покрепче, к нему допускали только узкий круг лиц, а сейчас такой визит и вовсе представлялся совершенно невозможным. Но зная все это, промолчал, не желая заранее расстраивать гостей. “А вдруг? – сверкнула и у меня искра надежды. – Вдруг как в прежние времена выйдет старец во дворик и мы увидим его светлый лик с печальными иконописными глазами?” Только бы увидеть: донимать вопросами и разговорами – такого и в мыслях не было…

Увы, к заборчику было пришпилено объявление, разрушающее все наши чаяния. В нем сообщалось, что по причине плохого самочувствия старца, записки с вопросами не принимаются и даже у калиточки находиться запрещается. Мы лишь вздохнули и не менее часа просто стояли у стен столь знакомого и дорогого домика. Молились, думали каждый о своем и почти не разговаривали друг с другом…

От смутных предчувствий предстоящей разлуки, не осознанных, но давяще-тревожных, цепенело тело и сдавливало грудь. Там за окошком бьется сердце великого подвижника православия, душа которого, освобожденная от всякого плотского пристрастия, охватывает взором просветленного божественной благодатью разума всю вселенную и, словно руками, молитвой поддерживает пылающую сферу мироздания от того, чтобы та, непрерывно расшатываемая нашими злыми делами и помыслами, вдруг не опрокинулась и не рассыпалась на мириады потухающих осколков. Пока еще поддерживает…