Телефон в руке потух, а я так и осталась сидеть на кухне, когда в зале раздалась трель звонка.

— Папка! — радостно воскликнул Саша. — А что с бабушкой?! Она не отвечает.

А потом надолго замолчал, слушая отца. Какое-то время не решалась тревожить мальчика, но беспокойство взяло верх. И зайдя в комнату, увидела, как Сашка сидит весь сгорбленный и беззвучно плачет.

Сердце сжалось от этой картины. Тихонько прошла в зал и присела рядом, аккуратно обнимая ребёнка и прижимая к груди.

— Сашенька, всё будет нормально, — приговаривая, гладила его по голове. — Если хочешь, завтра съездим в больницу и поговорим с врачом. Хочешь?

Утвердительный кивок головы.

— Хорошо, тогда позавтракаем и сразу поедем.

Саша отодвинулся и, подняв на меня красные глаза, шмыгнул носом.

— Светлана Алексеевна, а правда можно будет съездить в больницу?

— Конечно, я же сама предлагаю. Утром, как только проснёмся, так сразу и поедем. А завтра вечером, возможно, что уже и твой папа вернётся из командировки.

Вновь кивок, и такой тоскливый взгляд, отчего сама едва не разревелась. Взяв лицо мальчика в ладони, вытерла его слёзы руками и, наклонившись, прошептала:

— Хороший мой, всё обязательно наладится. Бабушка поправится. И папа будет рядом.

Саша сидел не шелохнувшись. Слёзы почти высохли у него на глазах, он смотрел пристально, изучающе, словно выискивая во мне что-то, а потом неожиданно резко дёрнулся и обнял.

— Спасибо… вы хорошая… очень хорошая.

Рука так и зависла в воздухе над его головой, а по щеке скатилась непрошеная слеза, и я прижала его к себе крепко-крепко, желая забрать его боль.

— Ты тоже очень-очень хороший.

Так мы и просидели некоторое время в обнимку, пока Саша не заворочался у меня в объятиях. Немного отодвинулась, предложив:

— Давай сейчас ложиться спать. Если хочешь, я посижу с тобой, пока ты не уснёшь?

— Да нет. — Но голос прозвучал как-то не сильно убедительно. По-доброму улыбнувшись Саше, поднялась с дивана.

— Сейчас принесу постельное бельё и, пока ты застилаешь диван, заварю липовый чай, а потом мы посидим, поболтаем перед сном.

Так мы и сделали, Саша это предложение воспринял положительно. Чай с мёдом, вишнёвым вареньем мы пили с огромным удовольствием.

Мальчишка грустно улыбался, а потом поделился своей болью:

— Не люблю, когда папа уезжает из дома.

— Скучаешь? — уточнила, пододвигая к нему поближе пряники.

— Скучаю, и… — он опустил низко голову, замолкая.

— И? — проявила «любопытство», пытаясь поддержать диалог.

— Когда он уезжает, то всегда что-то случается. Сначала к нам начал приходить мамин знакомый, а потом мы вообще уехали отсюда, а вот теперь… бабушка.

— Саш, ну у твоего папы такая работа, ты должен его понять. И все события, что произошли, они… — попыталась подобрать правильные слова, чтобы поддержать его, испытывая при этом неоднозначные эмоции к Сашиной матери, ощущая к Илье нечто сродни сочувствию. — Просто так сложились обстоятельства.

— Я знаю, но всё равно хочу, чтобы папа всегда был рядом. У меня, кроме папы и бабушки, никого нет. — Раздался тяжёлый вздох, и Саша допил остатки чая.

— А как же родители твоей мамы? — удивилась, убирая со стола.

— Они далеко живут… в Минске. Я их уже почти и не помню. К ним мы ездили очень редко.

— Понятно.

Развивать эту тему не стала, не хватало ему новых переживаний. Быстро закончив с уборкой, мы направились спать.

Саша пытался отнекиваться, ссылаясь, что он уже взрослый, но по глазам видела, он был рад моему присутствию рядом. И заснул он удивительно быстро. А я сидела и рассматривала его, сожалея, что жизнь к нему так несправедлива. И всё на их семью навалилось в одночасье: и смерть, и госпитализация Любовь Сергеевны.