Что характерно, никаких подробностей доктор у него не выпытывал. Не удивился он и просьбе не созваниваться ни с кем из «кандагаровцев». Значит, помнил еще прежние горячие денечки «под крышей», когда жить приходилось в полувоенном режиме, барахтаясь в паутине законов, понятий и тотальной лжи. Аркану он, во всяком случае, поверил, и это тоже обязывало вести себя по возможности осторожно…

За спиной глухо скрежетнул замок, стремительно отворилась дверь – чересчур быстро для доктора. Аркан обернулся.

Нет, это был все-таки Игорь Александрович, но встревоженный, напряженный.

– Что-нибудь не так?

– Гости, – негромко выдохнул доктор. – Хорошо, медсестра успела предупредить. Трое быков. Похоже, по твою душу…

Гости вышагивали подобием птичьего клина – впереди Боря Жук, позади и слева – слоноподобный Губан, справа – шепелявый Макс. Все трое были злы и взвинчены. Причин для подобной взъерошенности хватало с лихвой. Пацанов достали ежедневными гонками. Список адресов и фамилий казался резиновым, – всех надо было обежать, кого-то припугнуть, к другим присмотреться издалека. Рекомендации печатались мелким шрифтом – все на тех же листах с чертовым списком, а потому пиво теперь пили только на ходу, закусывали в основном бурдой из пакетиков. Неудивительно, что на шуточки больше не тянуло, – все трое были здоровенными малыми, и каждый привык есть за двоих, исключая Губана, который проще простого опустошал до шести порций. То есть, мозгами он уступил бы среднему шестикласснику, зато безоговорочно выигрывал по части сала и мяса, – вязал узлом строительную арматуру, а в тяге отрывал от пола более трехсот килограммов. Вот и сейчас, топая позади всех, он шуршал целлофаном и наверстывал упущенное – поглощал очередную отраву от фирмы «Фаст-Фуд». Следовало признать, общую картину он несколько портил, но подобные шествия давно уже не приносили Жуку радости. Это в прежние мальчишеские времена он дурел от восторга, когда получалось попадать в свиту к районному бригадиру или кому покруче. За сто шагов народ чуял их приближение, торопился уступить дорогу. А когда на трех или четырех тачках приезжали на стрелку да еще с громобоями, Жук и вовсе забывал обо всем – даже о своих любимых ирисках. По-актерски выскакивал, бдительно озирался, когда надо целился и жал курок. Впрочем, до серьезных ристалищ дело обычно не доходило. Имя Кнута срабатывало безотказно. Если же появлялась нужда в обильной крови, начальство находило ребяток поопытнее. И Боря Жук не обижался. Потому как самолично пришлось подержаться за бронзовые рукоятки гробов с пацанами. А уж последних он перехоронил на своем веку прилично. Пожалуй, из надгробий могла бы получиться приличная аллейка. Зато и ума прибавлялось, – с каждыми новыми проводами в нем росло понимание того, что обижаться на судьбу глупо. Да, он не пер в козырные, зато и жрал свои ириски, оставаясь живым и здоровым. То есть, от сладкого болели зубы, но этим его потери и ограничивались. Синяки и ломаные ребра не в счет, так как это считалось мелочью. Нетрудная жизнь да еще при таких крутых князьях, как Дюша и Кнут, его вполне устраивала.

То есть устраивала до недавнего времени. Пока не появился на сцене пакостливый недомерок по фамилии Малышев. И разом все пошло кувырком, словно вернулось старое гробовое время. Снова пошли трупы и зуботычины, на свет вынырнули стволы и мойки. А хуже всего, что началась гонка за собственной тенью. Недомерок исчез, и они искали его по всему городу, бегали с высунутыми языками и шерстили начальство. Это была пахота, о которой пацаны давно забыли, – с ежедневными заданиями, выморочными непонятками и постоянными нервами. Результата не было, за что и доставалось ежедневно по шапке. Пацаны надували губы, но перечить не смели. И конечно, потихоньку зверели, поминая «недомерка» последними словами.