Женщина встала и взяла мага за руку. Тансид осталась в беседке, и Самана сама повела гостя через лабиринт коридоров и галерей, затем вверх по спиральной лестнице, казавшейся бесконечной. Наконец они оказались в круглой комнатке на вершине самого высокого из минаретов храма. Стены в помещении отсутствовали, и из него со всех сторон открывался вид на зеленые джунгли вплоть до парапета из увенчанных снежными шапками гор, грядой тянувшихся на севере. Посреди комнаты на обложенном подушками матрасе сидел человек.

– Располагайся перед ним, – шепнула Самана. – Он почти совсем глух, поэтому должен видеть твои губы, когда ты говоришь.

Таита сделал как велено, и некоторое время они с Кашьяпом смотрели друг на друга, не говоря ни слова.

Кашьяп был стар. Глаза у него были бледные, выцветшие, десны лишены зубов. Тело старика покрывала кожа сухая и морщинистая, как древний пергамент, а волосы, борода и брови казались прозрачными, как стекло. Руки и голова его тряслись от непроизвольной дрожи.

– Зачем ты послал за мной, маг? – спросил Таита.

– Потому что ты обладаешь добрым разумом. – Голос Кашьяпа звучал не громче шепота.

– Как ты узнал обо мне? – поинтересовался египтянин.

– При твоих магических силах и способностях ты производишь возмущение эфира, ощутимое издалека, – ответил Кашьяп.

– Чего же ты хочешь от меня?

– Ничего и всего, не исключая, возможно, даже твоей жизни.

– Объясни.

– Увы! Для меня уже слишком поздно. Черный тигр смерти подкрадывается ко мне. Я уйду прежде, чем зайдет солнце.

– Важное ли задание хочешь ты поручить мне?

– Важнее не бывает.

– Что мне необходимо сделать? – спросил Таита.

– Я собирался вооружить тебя для предстоящей тебе борьбы, но узнал от апсар, что ты евнух. До твоего прихода сюда я не ведал об этом. У меня нет возможности передать тебе свои знания тем способом, который я собирался использовать.

– Что же это за способ? – поинтересовался египтянин.

– Плотский обмен.

– И опять я не понял.

– Он подразумевал бы половое соитие между нами. Но по причине твоего увечья это невозможно.

Таита молчал. Кашьяп положил сморщенную, похожую на клешню ладонь ему на плечо.

– Вижу по твоей ауре, что, заговорив об увечье, я обидел тебя, – задушевным тоном промолвил он. – Мне жаль, но у меня осталось мало времени и приходится быть честным.

Таита продолжал молчать, поэтому Кашьяп продолжил:

– Я решил совершить обмен с Саманой. У нее тоже добрый разум. После моего ухода она по частям будет передавать тебе то, что узнает от меня. Прости, что расстроил тебя.

– Правда иногда причиняет боль, но ты не виноват. Я сделаю все, что ты потребуешь от меня.

– Тогда будь с нами, пока я передаю все знания и всю мудрость, накопленную за долгую жизнь, Самане. Позже она поделится ими с тобой, и ты будешь вооружен для священного предприятия, которое предначертано тебе судьбой.

Таита наклонил голову в знак согласия.

Самана резко хлопнула в ладоши, и по лестнице поднялись две незнакомые апсары, обе юные и красивые: брюнетка и золотистая блондинка. Они последовали за Саманой к маленькой жаровне у дальней стены и помогли ей поставить на угли котелок с сильно пахнущими растениями. Когда зелье приготовилось, девушки поднесли его Кашьяпу. Пока одна держала трясущуюся голову, другая приложила котелок к его губам. Старик пил шумно, часть снадобья стекала у него по подбородку; затем он устало откинулся на матрас.

Две апсары нежно и почтительно разоблачили его, затем вылили на низ его живота немного ароматического бальзама из алебастровой бутылки и стали нежно, но настойчиво массировать сморщенный мужской корень. Кашьяп стонал, ворчал и мотал головой из стороны в сторону, но под воздействием умелых ручек апсар и наркотика его член стал набухать и подниматься.