По одному представителю от каждого вида выдвигалось в подобие сената – пантэй, объединявший межгалактическую законодательную и исполнительную власть и представлявший интересы всех видов. Свод законов, единых для всех, был принят в первые триксы существования Илиат и назван Кодексом.

Первые считали создание Кодекса ненужным, ведь поначалу многим древним видам удавалось мирно существовать и без него. Поэтому официально в пантэй не было представителей от Первых, и единственный, кто был причастен к политике – Бен – избирался жителями других галактик. Многие хотели, чтобы их пантэйром стал один из Первых, но на эту должность часто могли назначить своего кандидата пантэйры Центральных галактик.

– Теперь я один из Наблюдателей Центра, – сказал Бен, улыбаясь.

– Но, – Нэрин не удалось скрыть недоумения, – теперь ты не парламентер одной из галактик?!

– Увы, моя новая должность считается престижнее только для тех, кто не знает принципов Илиат. Фактически, меня лишили права быть пантэйром той крошечной и далекой от Центра галактики Мартикс…

– Ты же знаешь, что это неспроста?! – вспылила Нэрин, взгляд ее черных глаз был устремлен куда-то вдаль. – От Первых стараются избавиться всеми возможными способами!

– Пока еще рано об этом говорить, Нэн… Но то, что нам уже давно не рады, очевидно.

Нэрин задумалась, перевела взгляд на неразумных фотосинтетиков, что покрывали грунт цельным ковром, и взяла Бена за руку.

– А помнишь, как Алат была совсем пустынной? Как же она была прекрасна тогда! Только раскаленные от света звезд коричнево-красные камни! Не то что сейчас… Хоть этими «растениями» и восхищаются многие Разумные, я сожалею, что они сейчас живут на планете, некогда никому не принадлежавшей.

– Я тоже скучаю по былым временам, – прошептал Бен.

Первые стояли и оглядывались по сторонам. Сейчас коричневые горные породы были скрыты под слоем переплетений стеблей существ всех оттенков сине-зеленого. Невысокие пологие холмы чередовались равнинами, кое-где виднелись высокие древовидные травы. Ярко-белый цвет неба резко контрастировал с пестротой благоухавших подобий растений.

Друзья стояли вдвоем, молча, воссоздавая в памяти события многомиллиардной давности.

– Жаль, что Тари нет сейчас с нами! – тихо сказал Бен.

Она была одной из ста тысяч Первых и при этом единственной, кто стал жертвой убийства. Бен хорошо знал это существо, поэтому воспоминания о ее гибели приносили ему боль даже большую, чем остальным.

Подруга Бена была убита более трех тысяч ктайтов назад, став жертвой политических игр его противников.

– Она была прекрасна… – прошептала Нэрин. – Прости за вопрос, но почему до сих пор ничего не известно о ее убийцах? Такое неслыханное преступление…

– Тот, кто это подстроил, не заинтересован, чтобы правду узнали.

– Я пыталась выведать, кто это! – призналась Первая. – Но ничего не получилось.

– Нет смысла во всем этом, Тари уже не вернуть.

– Убийство Первой – единственный случай в истории, и виновники не были найдены! Это угроза, причем не только тебе – всем нам! Ни одна из катастроф на планетах, далеких от Центра, ни один несчастный случай не лишили жизни ни одного из Первых с начала Отсчета времени! Только подлое убийство стало причиной гибели!

– Они могут быть опасны, – возразил Бен.

Нэрин внимательно посмотрела другу в глаза.

– Мне кажется, тебе что-то известно, – возмутилась Первая.

– Вовсе нет. Даже если бы я знал, я не сказал бы тебе. У тебя и так слишком много проблем, – сказал Бен. – Я наслышан о пропавшем лоуренсии…

– Ты же знаешь, что я не могла иначе! – Нэрин разгневалась не на шутку. – Зачем барлоки затеяли эти «исследования»?! Неужели Вселенная все еще нуждается в исследованиях?! Неужели Разумным необходимы дополнительные источники энергии?! Это просто повод продемонстрировать свое могущество!