Это осознание принесло нестерпимую боль в груди, которая частенько напоминает о себе даже сейчас, спустя пятнадцать зим.

Нет, мама не сдавалась полгода, продолжая верить, когда все уже давно простились с Эллой. Был и приглашенный из Эрадона законник, своих-то в нашей деревушке не водилось. И попытка обратиться к магам, но те нас даже на порог не пустили.

Я помню глаза одного, которого мама подкараулила на столичной ярмарке, он наградил нас таким уничижительным взглядом, будто грязь на его ботинках вдруг осмелилась к нему обратиться.

Законник же, напротив, говорить не отказывался. Выслушав наши истории, он долго и монотонно выговаривал маме о ее безрассудстве.

– Где же это видано, чтобы семилетних детей одних отправлять гулять в лес. Это же верх опрометчивости. Вот моя десятилетняя дочь ногой из дома не ступит без нянек.

Даже я понимала, что это не то, что нужно говорить родительнице в подобной ситуации. Мамины глаза тускнели, плечи съёживались, а руки начинали подрагивать.

– Какие няньки? – хотелось выкрикнуть мне неприятному тощему законнику прямо в лицо. – Нам едва на еду хватает.

Но, конечно же, не осмелилась, промолчала, слушая дальше его монотонный бред о правильном воспитании. Про мою вину он тоже не забыл упомянуть. Да я и сама ее чувствовала. Не затей я это дурацкое негласное соревнование, будь я тогда рядом, все бы случилось по-другому.

Искал ли законник Эллу? Сомневаюсь. По крайней мере, больше мы его не видели.

Я выскользнула из мыслей, с трудом разрывая кокон неприятных воспоминаний. Огонь разгорелся, приятно потрескивая в печи, но теплее не стало. Ветер, продолжая свою песню, выдувал жар, не давая ему коснуться моей кожи.

Я тяжело вздохнула, ветренные осенние ночи хуже всего. Даже зимой будет проще. О том, чтобы починить крышу, не приходилось даже мечтать. Сейчас я откладывала деньги на новую поленницу, которая поможет протянуть до весны.

Укрывшись с головой всем, что нашлось на кровати, я провалилась в сон.

Утро незаметно прокралось в мой дом, освещая кухню желто-розовыми лучами солнца. В холодные сезоны, я всегда спала тут, поближе к печи, чтобы не отапливать спальни.

Ночные страхи и переживания растаяли с рассветом. За столько зим я уже научилась не замечать их, гнать, да запихивать в самый дальний уголок своей души. Прошлого не изменишь, а мне надо жить дальше.

Кочергой я аккуратно достала угли из печи и переложила их в основание плиты, щедро поливая розжигом. Чиркнув спичкой, я наблюдала, как бока черных головешек покрываются оранжевым свечением. Железная поверхность плиты начала медленно нагреваться от их жара.

Я плеснула в ковш козьего молока и поставила его греться. Процесс этот был нескорый, поэтому я спокойно отправилась в ванную комнату, не переживая, что оно убежит.

В ванной, я скинула с себя теплый вязанный ночной костюм, несколько пар шерстяных носков и встала под обжигающие струи воды, постанывая от удовольствия.

Да, у нас был водопровод с горячей водой. Самая главная ценность этого дома. Когда-то, сразу после нашего рождения, маме стоило целое состояние, чтобы провести его сюда.

Водопровод был далеко не у всех, эту современную разработку магов, могли себе позволить лишь очень состоятельные люди. Откуда простая швея, с двумя новорождёнными близняшками, взяла такие деньги, оставалось лишь догадываться. Что наши соседи с охотцей и делали, выдвигая самые невероятные теории. О них я узнала из недобрых ртов лишь, когда повзрослела.

И как не прискорбно мне было это признавать, какие-то из них могли оказаться недалеки от истины. Но потребовать правду уже было не у кого.