– Я знаю, Махваш тоже никогда вас не оставит. Буду только рад иметь такое «заботливое приданое», – улыбнулся Ризо.

За столом много говорили о будущем. Но понемногу радостная тема поменялась на тревожную. Новости из Таджикистана были неутешительными. Ольга Владимировна рассказала, что просила Алексея Тихоновича срочно вернуться в Москву, но он ответил, что очень переживает за больных, не может их оставить.

Ризо тоже думал о родных. Отец ему жаловался, что мама с соседками пошла на одну из площадей города митинговать: рядом с их селением когда-то построили правительственную дачу и митингующие требовали, чтобы земли раздали селянам.

– Я должен забрать маму из Душанбе домой. Добром это не кончится. Лет сорок этой даче, мы все летом подрабатывали на ней. Смотрели по вечерам кино в летнем кинотеатре, играли в футбол и настольный теннис. Женщины стирали белье, работали в столовой, шили зимой курпачи – одеяла, а мужчины следили за чистотой территории и бассейнов. Рядом был пионерский лагерь с большой передвижной библиотекой. Вы же всё помните, тётя Мутриба? А теперь что будет: ведь там всё пригодно только для лета? – с беспокойством говорил Ризо.

– Мама меня туда не пускала. Но мы с подружками с невысокой горки смотрели, как весело жили детки внизу – в этом ущелье неописуемой красоты, – вспоминала Махваш.

– А мы с Алексеем Тихоновичем не раз там отдыхали – очень красивое место! – поддержала разговор Ольга Владимировна.

– Спасибо вам за всё! Уже поздно. Разрешите мне вернуться в общежитие? Завтра я должен сдать комнату, а вечером, в двенадцать ночи, на поезде поеду домой, – встал из-за стола Ризо и стал прощаться.

Махваш грустно посмотрела на любимого и попросила маму:

– Можно мне завтра пойти в общежитие и помочь Ризо собраться?

– Давай и я с тобой пойду, – предложила Мутриба, не желая отпускать дочь одну.

– Дорогая, и без тебя соберутся! – деликатно рассудила Ольга Владимировна. – Ты и так хвостиком за девочкой ходишь. Пусть молодые побудут одни, ведь неизвестно, на сколько разлука растянется.

Ночью Махваш не могла заснуть. Всё думала о завтрашнем дне. Под утро, впервые не во сне, она увидела в окне на небе Синее облако. Оно подплыло прямо к веранде и превратилось в небесную лестницу. Махваш перескочила на ступеньку облака, и вмиг очутилась в необычном городе, заключённом в огромную капсулу. Кто-то невидимый направлял девушку к возникшему окну, и Махваш вдруг увидела вдалеке любимое место у обрыва, где сидела по ночам…

И стала вспоминать свои сны.

«А сейчас мне это не снится?» – думала она, разглядывая симпатичных Синих человечков, которые казались ей все на одно лицо. Махваш как будто запрограммировали: она легко ориентировалась, и каждый дом, каждый поворот казались знакомыми. Создавалось впечатление, что она здесь не в первый раз. Ещё она заметила, что время в городе-капсуле стремительно мчалось даже не секундами, а долями секунд.

В одной из комнат (то ли кабина, то ли лаборатория?) Махваш остановилась. Увидела монитор, а на нём крупным планом мужское лицо, похожее на ведущего телепрограммы «Время». Но с монитора зазвучала таджикская речь:

– Вот я и увидел тебя, моя родная! Я твой отец Карим, вернее то, что слепили из моего мозга. Когда наши неземные друзья-исследователи нашли меня на дне обрыва, живым оставался только мозг. Меня сразу подключили к аппаратам жизнедеятельности, и вот столько лет я и с вами, и без вас, мои родные.

– А я ведь слышала ваш голос, отец, во всех своих снах. Значит, это были не сны?

– Так, видимо, нужно было. Это очень разумные существа наблюдают за Землёй и людьми. Называют нас землянами. Они во всех направлениях науки и техники ушли далеко вперёд. Считают Землю самым красивым уголком галактики, но убеждены, что земляне не ценят и не берегут это райское место Вселенной.